Напрасно я уверяла ее, что приехала в Болгарию вовсе не заэтим, что с момента моего официально развода с мужем прошло восемь месяцев ичто я совершенно не хочу снова замуж – не только из-за Аськи, но вообще…
– Нет-нет, – говорила Валентина. – Солидныйобеспеченный муж – это именно то, чего тебе не хватает в жизни.
Я вообще-то не люблю, когда за меня думают. Вот когда заменя что-то делают – особенно моют посуду, – это я одобряю. Но вот когдаза меня думают и решают за меня, чего мне не хватает в жизни, – этоувольте. Но Валентина была таким человеком, что с ней было очень трудноспорить. Почти невозможно. И потом я решила тогда, что это у нас с ней былобычный отпускной треп, и не волновалась.
Помню еще одну странность. Мы не собирались с Аськой никудавыходить вечером, но накануне отлета погода наладилась, и мы решили погулять поберегу моря. Когда мы возвращались, Аська зашептала мне на ухо:
– Мамочка, посмотри, вон в ту машину села тетя Валя.
Машина уже отъезжала, она была шикарная, и я успела толькозаметить силуэт мужчины спереди.
– Тебе не показалось?
– Что ты, ее платье, – ответила моя глазастаядочь.
Я пожала плечами – какое нам дело, куда и с кем ездитВалентина по ночам? Но это подтверждало мои мысли о том, что Валентина накурорте не просто так, а с определенной целью. Может быть, бизнес?
На следующий день мы улетели домой, начались трудовые будни,Болгария забылась моментально, только Галка долго посмеивалась над нами, чтостоило, мол, на юг ехать, чтобы там в теплом свитере весь отпуск просидеть.
Валентина позвонила в пятницу мне на работу:
– Танюша, дорогая, брось все, завтра приходи к нам, янашла тебе потрясающего человека. Это именно то, что тебе нужно. Замдиректоракрупной фирмы, квартира есть, потрясающе хорош, а самое главное – в данноевремя он как раз свободен, развелся со второй женой, так что у вас могутсложиться серьезные отношения.
– Ты считаешь, сейчас для него подходящий момент длясерьезных отношений? – усомнилась я. – Помню я свой развод, я тогдадва месяца смотреть не могла на всех, кто в брюках, даже свои джинсы выбросила.
– Ну, дорогая моя, не все же воспринимают развод таксерьезно, как ты! И потом, это ведь тебя ни к чему не обязывает, познакомишься,ну не понравится – так и ладно. Да ты как его увидишь – из рук не выпустишь,такой мужчина! Я ему про тебя рассказывала, он не против познакомиться.
Но меня одолели сомнения.
– Неудобно как-то, прямо смотрины у тебя получаются.
– Ну что ты, Татьяна, это мой брат троюродный,приличный человек, я его давно не видела, не знала, что он в разводе. И где,по-твоему, люди знакомятся? Не на улице же! А на работе у тебя, сама говорила,одни дебилы. А которые немного с мозгами, так все женатые.
– Это верно, но…
– Никаких но! Записывай адрес, мы живем наПетроградской.
В субботу Галка по моей просьбе вернулась с рынка пораньше изастала меня в раздумьях. Глядя на разложенную по всей комнате одежду, Галкапокачала головой:
– Это все не то!
Я не особенно доверяю ее вкусу, но вынуждена была с нейсогласиться.
– Что делать, Галка? Вроде и шмоток у меня много, анадеть нечего, то есть есть чего, но хочется чего-то…
– Говорила я тебе, купи то платье, а то все у тебячерное да серое!
– Сейчас модно… – слабо протестовала я.
– Ладно, идем ко мне, посмотрим что-нибудь из новыхшмоток.
– Да что у тебя там есть, все турецкое да польское!
Галка рылась в шкафу и бурчала оттуда что-то недовольно:
– Турецкое, говоришь? А это ты видела?
Она держала в руках пакет, одним движением вытащила егосодержимое, это оказался костюм. Фасон был самый простой – прямая юбка и жакет,но все дело было в цвете. Цвет был голубой с сероватым отливом, цвет голубогольда, а еще там было немножко светло-лилового. Я обожаю такие, мне вообще идутцвета, в которых не меньше трех оттенков, серо-буро-малиновые, по выражениюГалки.
Я посмотрела бирку: Made in Italy.
– Откуда он у тебя?
– Случайно. – Галка вздохнула. – Вообще-то ядля себя брала, но… – Она с грустью оглядела свою фигуру.
Действительно, после Стасика ее здорово разнесло.
– Примерь, Татьяна, время дорого.
Я посмотрела на себя в зеркало – действительно, это был мойцвет. Сидел костюм не очень, но цвет… Галка была полна энергии:
– Вот тут переставим пуговицу, мне пиджак был вобтяжку, а тебе будет свободно, так даже лучше, а юбку заколешь вот так, двумябулавками. Надеюсь, ты не собираешься в первый же вечер перед ним раздеваться?
– Ты что, с ума сошла?
– Тогда все в порядке, никто ничего не заметит. Макияжнадо бы поярче.
– Не надо, – твердо ответила я. – Этот какраз подходит.
– Пожалуй… Как к глазам идет, Танька! Да ты прямокрасавица!
К этому костюму очень подошел комплект, доставшийся мне внаследство от бабушки. Кольцо и сережки, старинная работа, белое золото,бирюза, а вокруг маленькие алмазные сколочки. Само по себе все это было недорого,но понимающие люди оценивали работу, а для меня этот набор был просто бесценнымкак память о бабушке. Носила я его редко, уж очень стал хрупким, но сегоднятакой случай… Перед выходом я слегка побрызгала за ушами из маленького пузырька«Мажи Нуар», который назло всем купила сама себе на прошлый день рождения, иотправилась в новом костюме начинать новую жизнь.
Квартира была на Петроградской в красивом старом доме. Надвери красовалась медная табличка с совершенно стершейся надписью – прочитатьничего нельзя, но не снимали ее, должно быть, из-за красоты. Звонокстарый-престарый. Даже не звонок, а ручка, которую надо повернуть. Я повернула.
Дверь открылась, и передо мной появился такой красавец, чтоя обомлела:
черный, лохматый, огромный. Нечеловеческой красоты. Конечно,нечеловеческой – ведь это был ньюфаундленд. Он смотрел на меня глазами, полнымиленивой задумчивости, и взгляд его вопрошал: «Ну чего вы все от меня хотите? Нуладно, я готов ради вас на все, но надеюсь на вашу порядочность».
– Здравствуй, – обратилась я к нему, – кактебя зовут? Ты сам открываешь дверь гостям?
– Цезарь. Он учится, но пока еще не умеет, –последовательно ответили мне из-за спины ньюфаундленда на оба моих вопроса.
Я всмотрелась в темноту за Цезарем. Там стоял малоинтересныймужчина лет под сорок, может, и меньше, худощавый, не слишком высокий, какой-тослегка потертый. В общем, не герой моего романа.
