Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
– С ума сошли, голубчик? – сняв фуражку, капитан протер плешь, обрамленную завитками седины. – Стану я ваших молодцов изводить. Вон, третий батальон Егорова уже пробовал было, так половину своих положили, а мне надо, чтобы ваши стрелки заняли ложемент и оттуда прикрыли фланг соседей, – Павел Сергеевич кивнул в сторону пятого бастиона, где дымился атакованный англичанами фланговый редут Шварца.
– Так чем же мы Шварцу поможем, ежели топтаться тут станем? – оглянувшись туда же, спросил Пустынников.
– Не будем топтаться, Илья Ильич, – вздохнул командир бастиона. – Только что вестовой был. Идут Тобольского полка второй и третий батальоны как раз с тем, чтобы помочь выбить неприятеля. Хоть, правда, – перебил сам себя капитан, припомнив кое-что важное, – у нас там, в ложементах, фугас остался пуда на три-четыре, надо думать, не замеченный еще неприятелем. – Раймерс покачал головой. – Да жаль только, Герострат наш никак его подорвать не может. А вот ежели ахнуть, так чтоб француз присел, да навалиться после…
NOTA BENE
«Гренадерские стрелковые» батальоны подразделения были особые, поголовно вооруженные нарезными штуцерами, довольно редким на тот момент оружием в русской армии. Гренадеры подбирались из самых метких стрелков и проходили специальное обучение в Образцовом пехотном полку либо в учебных карабинерных.
Люттихский штуцер, бывший на вооружении гренадер, удачно переделанный полковником Куликовым, бил на расстояние 1200 шагов – дистанции совершенно немыслимой для гладкоствольного ружья, основного оружия русского пехотинца. Соответственны были и задачи, которые решал батальон на поле боя, – издалека поражал самые важные цели, в частности вражеских колонновожатых, вообще офицеров и все, что было недостижимо для обычного стрелка.
Вот почему батальоны гренадерских стрелков не входили в состав пехотных полков, будучи в русской армии своего рода отдельными в непосредственном распоряжении армейского командования. Обмундирование они носили егерское либо пешей артиллерии, погоны имели красные с желтыми литерами «ГС». Первый подобного рода батальон был устроен в 1834 году.
* * *
– А ну как француз уже попросту обнаружил фугас да выдернул шнур, вот фугас и молчит? – размышлял вслух мичман Коган, сидя прямо на земле и сам себе строя унылые гримасы, из которых следовало, что ни малейшего желания покидать блиндаж он не испытывал. Бревенчатый накат над самой макушкой и без того содрогался беспрерывно. И тем не менее мичман с минной барки «Уриил» решительно звякал шомполом в дуле уже второго пистолета, готовясь к предстоящей экспедиции. Хотя, признаться, и от трех отменных пистолетов пользы ему было бы немного – в полумраке блиндажа на семитском носу мичмана Когана поблескивали толстые линзы пенсне, ясно говорившие, что, как и всякий близорукий человек, стрелком Коган был неважным.
– Схватишь так пулю почем зря, – ворчал он вполголоса, чтоб не быть слышанным нижними чинами, возившимися за его спиной у гальванических батарей. – И ни на грудь креста тебе, ни на могилу – плотник, поди, заартачится иноверцу мастерить.
Его минеры, на первый взгляд совершенно бесцельно подсоединяя клеммы то к одной, то к другой паре медных стержней, вяло поругивались. Ни к какому результату это не приводило – в банках, защищенных деревянным корпусом, не проскакивало и искры.
– Горохов, попробуй-ка еще раз, братец, – обернувшись вглубь блиндажа, более похожего на земляную нору, перекрытую бревнами, крикнул Коган усатому гальванеру, возглавлявшему эти электрические опыты.
– Так что ж, – не поднимаясь с колен, пожал унтер плечами, – можно и попробовать, ваш-бродь, да резону-то!
– А ты не резонёрствуй, ты пробуй, – мичман стряхнул с кудрявой макушки глинистую пыль, сыпавшуюся сквозь бревна наката, как пожелтелая мука сквозь худое сито. – Попробуй, – ворчливо повторил он, – а то со мной пойдешь.
Через пару секунд натужного кряхтения за спиной мичмана раздался характерный щелчок тумблера, но к грохоту канонады, ставшему уже привычным, раскатов грома, как должно бы в таком случае, не прибавил.
– Ну вот, совершенный нуль, – с досадой развел Коган руками, как если бы нарочно встречая этим жестом штабс-капитана Пустынникова, показавшегося в потерне укрытия.
– И давно ты пришел к этому выводу, Герострат? – с ходу подхватил Пустынников, согнувшись едва ли не вдвое, чтобы проникнуть в низкую дверь.
По-настоящему звался Коган отнюдь не Геростратом, но охотно откликался на это прозвище:
– Да вот, как наши откатили, – кряхтя, он впихнул громоздкий пистолет за пояс, – так и щелкаем-с. Тут-то ток есть… – он кивнул через плечо на деревянные короба с клеймами «Балтийской технической лаборатории». – А там – увы!
Штабс-капитан тоже взглянул за его плечо на щит распределителя:
– Так, может, шнур где перебит?
Впрочем, во всех этих фарфоровых чашечках, зубчатых пластинах клемм и электрических шнурах в черной нитяной оплетке понимал он не много.
– Определенно перебит, – кивнул Коган. – Вот думаю пойти посмотреть, может срастить получится.
Он снял с носа пенсне и, подышав на стекла, принялся с видимым хладнокровием, но как-то слишком уж тщательно – чтоб не сказать яростно – протирать линзы полой когда-то белой матросской рубахи.
Глядя на столь воинственные его приготовления, Илья скептически поморщился.
– А что, знаешь, где порыв?
Мичман пожал плечами под куцей флотской шинелью грачиного отлива:
– Один бог знает. Полагаю только, что в ложементах – это вряд ли.
Герострат посмотрел снизу вверх на Илью взглядом обыкновенно сумасшедшим, что типично для близорукого – наверняка не видел ни черта, кроме размытой фигуры:
– Там шнур идет штробом в скале. А вот на валу, с той стороны, куда француз без передыху лупит, так могли и вырыть ядрами.
– Погоди, погоди, Аарон, – присел Илья подле флотского минера на корточки. – Ты разве не знаешь, что француз от вала в десяти шагах засел? В ложементах?
– Во-первых, не Аарон, а Антон, – назидательно напомнил мичман Коган. – А во-вторых, как не знать, если для того и иду, чтоб высадить из ложементов его прямиком на небо.
Мичман решительно, но криво закрепил дужку пенсне на горбинке носа, после чего взгляд его дочерна-карих глаз обрел наконец осмысленность.
– Ты погоди, пожалуй, – удержал его за погон Пустынников, – сотрясатель стен Иерихона. Давай-ка я на этот эшафот своих гренадеров пошлю, а? Они у меня ребята бравые и не с такой плахи возвращались с головой на плечах.
– Так а я… – стал было возражать Аарон-Антон, но уже не так решительно, как только что собирался погибнуть.
– А ты, – штабс-капитан поправил пенсне на носу минера, – если, не дай бог, очки потеряешь, так прямиком в палатку Пелисье войдешь, пройдя весь французский лагерь. Верю, что взорвешь там все к чертям иудейским, да только нам не это сейчас надобно. Показывай план минирования.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
