Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Аннике показалось, что Миллу эта перспектива вполне устраивает.
– Ты уже познакомилась со всеми гостями?
– Кажется, да.
– Впрочем, с большинством из них ты, вероятно, уже встречалась раньше.
Анника кивнула.
– Налей себе вина, а я пойду взгляну, где там Фредрик. Может быть, нам стоит сварить кофе?
С этими словами Милла скрылась за дверью, а Анника воспользовалась тем, что осталась одна, чтобы осмотреться. Тесная и маленькая кухня явно требовала серьезного ремонта. Краска на тканых обоях уже выцвела, из просверленных прежними хозяевами дырок в стенах торчали яркие пластмассовые заглушки. Газовая плита выглядела старой и облупленной, а кроме нее на кухне нашлось место только для небольшого складного стола, двух табуретов и детского стула. Со временем здесь наверняка станет гораздо уютнее, несмотря на то что у Миллы и Фредрика денег пока явно недостаточно: он все еще учится, а она скоро будет получать только пособие по уходу за ребенком. Но чувство стиля и вкус крайне редко определяются количеством денег.
– Здесь где-то должно быть вино.
Анника обернулась. В дверном проеме стоял мужчина. Как и большинство гостей на этой вечеринке, он был приблизительно ее возраста. Высокий, темноволосый. Она видела его впервые. "Наверное, приятель Фредрика", – подумала Анника, пожимая протянутую руку.
– По-моему, мы раньше не встречались, – улыбнулся он. – Томми. Или лучше Том. "Томми" звучит как название рок-мюзикла, привет из восьмидесятых.
– Анника.
Мужчина усмехнулся:
– Анника. Значит, Томми и Анника, как у Астрид Линдгрен.
Все оказалось так просто. Он соединил их имена союзом "и", и они стали парой. Как король и королева, Калле и Кайса, Ромео и Джульетта. Томми и Анника. Она посмотрела на него. Заметила темные волосы, выбивающиеся из-под рубашки над верхней застегнутой пуговицей. Как подснежники по весне, подумалось ей, хотя сходства, конечно, никакого. Она обратила внимание на начищенные ботинки, на немного замявшийся воротник. На правой щеке у Тома была небольшая царапина – наверное, порезался во время бритья. Синие глаза, проколотое ухо, но без серьги. Когда их позже спрашивали, как они познакомились, они вспоминали именно этот момент на новоселье у друзей. Любовь с первого взгляда.
Спустя несколько часов они вместе ушли с вечеринки. Милла подмигнула Аннике, когда они уходили, и она подмигнула в ответ. Они с Томом взяли такси, поехали к ней и до утра занимались любовью. Это было неописуемо. Потом они перекусили заказанной по телефону пиццей и снова оказались в постели. Анника влюблялась не впервые, но на сей раз все было совсем иначе. Она это чувствовала. И он тоже. Они рассказали друг другу всю свою жизнь. Семья, детство, романы, работа, первая любовь, подростковые комплексы и начало самостоятельной жизни. Они как будто жаждали подвести итог прошлому, чтобы сразу вместе идти в будущее.
Через несколько недель они съездили на выходные в Париж. Хотели посмотреть город, но видели только друг друга. Потом Аннике приходила в голову мысль, что с тем же успехом они могли поехать в первый попавшийся город неподалеку от Стокгольма. Жили бы в местной гостинице и ели бы в забегаловке на углу. И этот город сохранился бы в их памяти как самое романтичное место на земле. А для них эталоном романтики стал Париж. Не слишком оригинально.
Прошло еще несколько месяцев, и они снова отправились вместе в зарубежную поездку – теперь в Таиланд. В Швеции такого тепла они, конечно, не нашли бы. По телу все время струился пот, но каким-то образом жара и влажность еще сильнее пробуждали в них страсть. Там, на освещенном луной берегу, под шепот волн, плескавшихся у ног, они с Томом обручились. Совершенно идеальная картина, и настолько романтично, что за несколько месяцев до этого Аннике даже в голову бы не пришло, что такое возможно. Тогда было лишь унылое одиночество в Стокгольме. Она не показывала, что ждет перемен к лучшему. Но надеялась на них.
Когда они вернулись домой, Анника сделала тест на беременность. Оказалось, что она уже на шестой неделе. Через два месяца они поженились. Томми и Анника.
– Там точно есть кусты смородины и яблони. И еще, наверное, сливы. Мы забыли спросить. Ничего, увидим через несколько месяцев. Для меня все деревья выглядят одинаково, надо будет научиться их как-то отличать. Представляешь, может быть, когда-нибудь мы станем настоящими садоводами! Думаю, я подарю Фредрику на день рождения лопату. И садовые перчатки.
Милла болтала не умолкая. Переезд явно занимал все ее мысли. Похоже, она совершенно не жалела о жизни в городе.
– Мы же уже несколько лет ничего такого не делали. Я имею в виду ничего из того, что принято считать плюсами городской жизни. Кинотеатры, музеи, театры, рестораны… Вот ты, например, когда последний раз была в кино? – спросила Милла Аннику.
– Ну-у… Это было в… Если честно, не помню.
– Вот видишь! И все время так. Читаешь о чем-нибудь в афише или журнале и едва ли не веришь, что сама побывала в том новом, шикарном ливанском ресторане в самом центре и курила кальян. Или что сходила на выставку студенческих работ в галерее "Лильевальк", и это было потрясающе. А на самом деле все время сидишь дома. Или стоишь где-нибудь на детской площадке и мучаешься, пока твои дети носятся вокруг, и дай бог, чтобы они не напоролись на битое стекло. Разве не так?
– По-моему, ты все же преувеличиваешь.
– Да ладно! И когда ты в прошлый раз ходила в ресторан?
– Вообще-то на прошлой неделе. – Анника бросила на Миллу победный взгляд и умолкла.
– Ну хорошо. Но один поход в ресторан едва ли превращает тебя в завсегдатая злачных мест.
– А я к этому и не стремлюсь. Я просто хочу жить в городе. Точно так же, как и ты хотела этого всего несколько месяцев назад. До того как обзавелась сараем и сливовыми деревьями.
– Если они, конечно, сливовые, – рассмеялась Милла. – Извини, что я пристала к тебе с этими разговорами. Наверное, я таким образом пытаюсь вжиться в новую роль. Еще до того как мы переехали, я однажды увидела сон, в котором мы всей семьей стояли посреди поля. Осень, кругом туман, холодно и под ногами глина. На нас одежда начала XX века, будто из экранизации романа Муберга об эмигрантах. Правда, у Антона был плеер и в ушах наушники, и он отказывался говорить с нами. И вот, когда мы собирались уйти оттуда с нашими пожитками, мой сапог застрял в глине, и мне пришлось идти босиком.
– Вы смогли оттуда уйти?
– Не знаю. Я помню только то, что рассказала. Смысл очевиден, правда?
– Это вполне объяснимо. Тебе нужно немного времени. Вы наверняка отлично устроитесь.
– Да. – Милла просияла. – И до центра всего двенадцать минут на метро. Не то чтобы мы переехали на край света!
– Это точно.
Анника отломила кусок булочки с корицей и обмакнула в кофе. У нее выдался свободный вечер. Том отвез детей к своим родителям. Анника была рада, что ей не пришлось ехать с ними. Черстин, ее свекровь, – милейшая женщина, хотя и немного беспокойная, зато Стен, свекор, редкий зануда. Так о нем обычно отзывался Том, и Аннике оставалось только согласиться. Она конечно же понимала, что стареть неприятно. Начинаются проблемы со спиной, коленями, мочевым пузырем, да еще и с желудком, и со слухом… Но и у сочувствия есть границы. Особенно если учесть, что сам свекор не выказывал и намека на понимание их трудностей. Они встречались с ним только тогда, когда хотел он, и всегда у них с Черстин дома. За детьми необходимо было строго следить. И речи не могло быть о том, чтобы оставить их одних у бабушки с дедушкой. Том обычно говорил Микаэлю и Андреа, что дедушка плохо себя чувствует и поэтому они должны вести себя спокойно, но Стен все равно всегда заявлял, что дети шумят и не слушаются. Анника испытывала горячее желание одернуть его и сказать, что это же дети. Он что, не помнит? Он вообще-то вырастил двоих. Но вполне вероятно, что он действительно забыл. Том рассказывал, что отец работал коммивояжером и почти все время был в разъездах, когда он и его старшая сестра были маленькими. Сейчас он уже лет десять как на пенсии и большую часть времени проводит дома, жалуясь на жизнь, а Черстин суетится вокруг него и пытается вернуть ему хорошее настроение. Только ей это редко удается. Стен постоянно находит повод для упреков – то еда невкусная, то кофе недостаточно крепок. Или слишком крепок. Если Черстин пылесосит, то его раздражает шум, но не сделай она уборку – он тут же обвинит ее в том, что в доме грязно. Анника не понимала, как свекровь выносит все это. От воспоминаний ее передернуло. Воскресный обед в гостях у родителей мужа… Кошмар. Куда приятнее сидеть с Миллой и пить кофе.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
