— Ты в туалет что ли хочешь? Так бы и сказала. Эти ведра не для этого. Пошли.
— Не хочу.
— Никуда не хочу. Домой хочу.
Мужик только мотает головой из стороны в сторону, при этом лицо у него какое-то странное. А потом он, словно самый быстрый зверь на планете, в миг оказывается около меня. Секунда и бородач хватает меня за руку и ведет на выход. Открывает одной рукой дверь и как ни в чем не бывало куда-то меня тащит. Вокруг большой участок, кругом трава и деревья и виден дом. Он точно жилой.
— Иди.
— В туалет.
Смотрю на деревянный, прямоугольной формы полуразрушенный объект, напоминающий полустоячий гроб и не могу понять, что от меня хотят.
— Туалет.
— Ну да, штука, в которую ходят справлять нужду. А ведра, стоящие в сарае-для молока.
— Какого молока? Я же не кормящая мать, что с меня можно сцедить?! О, Боже, — вдруг приходит мне на ум мысль, что меня не будут убивать, тут другая цель! — Вы похитили меня для рождения детей, чтобы потом доить как корову?!
— Ведра для коровьего молока, которое дают коровы, — спокойно произносит бородач, осматривая меня с ног до головы. — Это такие черно-белые животные, у которых вымя, а не грудь. Вот их доят. Иди в туалет, а дальше все же надо делать рентген. Головушку ты все-таки отбила.
Глава 4
— Ну, ты долго будешь стоять? Иди давай, — легонько подталкивает меня в спину от чего я немного прихожу в себя.
Значит я в каком-то селе или деревне, судя по окружающей меня обстановке. Первое, что хочется сделать-крикнуть. Но я тут же одергиваю себя. Слово «пожар» тут не прокатит. Людей, судя по огромной территории участка, поблизости нет. А крик может вывести мужика из себя. Надо быть предельно вежливой и узнать, чего он от меня хочет. Может ему просто не хватает общения. Одичал в глухой деревне, вот и результат. Никто меня не собирается убивать, пускать на мясо или заставлять рожать. Да и доить с его слов-тоже нет.
— Мне с тебя трусы что ли стягивать? Чего ты вылупилась на меня?
— Простите. Я не на вас. Не надо стягивать, я сама.
Делаю шаг и осторожно хватаюсь за ручку двери, зачем-то закрывая глаза. Открываю гроб и вхожу внутрь, плотно закрывая за собой дверь. Ой, лучше бы я этого не делала. Вонь такая, что у меня начинает свербить в носу. Ну как можно за собой не смывать? Поди еще и мимо унитаза ходят. Открываю глаза и в который раз за сегодня не понимаю суть происходящего. В земле дырка с деревянным выступом. Дырка. Мать моя женщина, дырка с роем мух! Становится трудно дышать, кажется у меня спазм. Черт, еще и темно, маленькое окошко почти не в счет. Так, спокойно, надо просто встать так же как у ведра, снова закрыть глаза и сделать это в дырку. Поднимаюсь на деревянный выступ и в очередной раз за день берусь за это дурацкое платье. И тут меня осеняет-в этом зловонном месте нет туалетной бумаги. И брызги! Стоит мне начать справлять нужду и на меня что-нибудь брызнет снизу. Трындец какой-то, видимо не судьба мне сегодня это сделать.
— Тебе плохо? — слышу голос мужика.
— Нет, нет. Все хорошо. Я уже справилась.
Буквально выбегаю из могильника, глубоко вдыхая свежий воздух. Черт, оказывается это отрезвляет.
— Руки помыть не хочешь?
— С удовольствием. А где?
— Умывальник справа от туалета. Подносишь ручки к тоненькой длинной штучке и приподнимаешь ее вверх. И оттуда льется водичка. Теплая. Ее солнышко подогрело, — объясняя мне как умалишенной, не скрывая улыбки произносит бородач.
— Точно. Я такое в кино видела.
— Ну круто. Мой руки и пойдем есть.
Обхожу сортир и таки нахожу заветный умывальник. Мою руки и ополаскиваю теплой водой лицо. Так действительно лучше. Может не маньяк он вовсе, просто подобрал меня без сознания в лесу и привел в свое жилище. Сейчас накормит и отпустит домой. Правда он сам меня в лес и загнал…
— Пойдем, — не дав мне толком вытереть руки висящим рядом полотенцем, хватает меня за запястье.
Все вроде бы складывается уже лучше, только если вспомнить, привел он меня не в дом, а в сарай. И запер его на замок. А сейчас куда-то тащит, схватив за руку. Нет, все же подозрительный тип. Может не маньяк, но что-то типа того. Хотя может быть, это просто перевалочный пункт, где собирают людей, а потом переправляют их в какой-нибудь бордель? Боже, только не это. Не понимаю, что со мной такое, наверное, и вправду голову отшибло. Почему я не кричу и не принимаю не единой попытки сопротивления? В своих раздумьях я даже не заметила, как мы подошли к какому-то домику. Совсем не к тому, который я приметила, как только вышла наружу. Бородач приоткрывает дверь и пропускает меня первой. Я и шага толком не успела сделать, как увидела женщину лет тридцати пяти с большим ножом, скорее напоминающим топор, а рядом с ней большой стол, на котором лежат… ребра. Много ребер! Какие-то органы, похожие на увеличенную печень, почки. Нет, не может же такое твориться в реальном мире?! Это же не кино и не программа «Криминальная Россия». Хотя почему нет? Я же видела чью-то волосатую голову у бородача в руках.
— Ну наконец-то, пришел, — улыбается женщина, закидывая в мясорубку кусок… мяса. — Кишки будешь мыть? Или утрамбовывать?
Что отвечает мой бородатый палач я не слышу. В голове бьет набатом-кишки! Топор, тетка-союзница, которая разделывает похищенных людей, а потом их перерабатывают в этом домике. Взглянула на тазик с замоченными органами и дальше мой тумблер вырубился. Перед глазами полная темнота.
***
По моим неясным ощущениям, лежу я снова на тахте. Скорее всего времени прошло совсем ничего. Радует то, что я не ощущаю боли и все конечности точно на месте. Проблема в том, что я точно ощущаю чье-то присутствие и почему-то у меня нет уверенности, что это бородач. Но больше я глаза не открою, иначе умру от страха, который и так парализовал все мое тело. Я вновь ощущаю, как на тахту кто-то сел и как-то странно дышит. Дальше больше-мне тычут, судя всему, пальцем в живот. Не больно, но ощутимо. Очень странно стучат, как будто перкутируют размеры печени. От живота переходят к грудине и поднимаются к шее. Потом все резко прекращается, и я слышу шевеление на тахте. Этот кто-то точно встал. Сглатываю, потому что ощущаю, как начинают копошиться у меня в волосах и скручивать пряди волос. Ясно, я еще и лысой останусь напоследок, и кто-то будет носить мои волосы на себе. Твари! Лучше бы больше срезала в салоне.
Когда я уже мысленно представила себя лысой, изнасилованной, а потом убитой, мои волосы оставили в покое и так сильно нажали на лоб аккурат в место удара, что моя хваленая выдержка помахала рукой. Я тут же распахнула глаза и увидела перед собой мальчика лет пяти. Голубоглазенький, хорошенький ребенок, но худенький. Оглядела его с ног до головы и в глаза бросились его худенькие ножки, аля спички. Я уставилась на него, он на меня, и каждый из нас не произносит и звука, лишь пристально друг друга рассматривает. А еще помимо того, что он худенький, он чумазый. Личико в грязи, коленки тоже. Даже кажется стерты немножко.
