– Хочешь узнать тайну, Фалькио? – спросил меня Бал как-то днем.
Посетителей в трактире еще не было, Бал настраивал гитару, готовясь к вечернему представлению. Трактирщик, ополаскивая не мытые с вечера кружки, то и дело поглядывал на нас.
– Обещаю, я никому не расскажу, Бал, никогда, – ответил я, словно давая клятву. Голос мой задрожал, поэтому вышло не слишком торжественно.
Бал хмыкнул.
– В этом нет нужды, мой верный друг.
Вот и хорошо, потому что, полагаю, сейчас бы я эту клятву нарушил.
– А что за тайна, Бал?
Он посмотрел на меня поверх гитары, огляделся вокруг и поманил меня рукой. Говорил он шепотом, но таким, что голос его мог бы полететь на крыльях ветра и донестись до тебя даже за сотни миль.
– Помнишь, я рассказывал тебе о короле Агриде?
– Злом короле, который распустил плащеносцев и поклялся, что они больше никогда не воспользуются плащами и шпагами, чтобы помогать простым людям?
– Ага, а еще помнишь, Фалькио, – продолжил Бал, – что плащеносцы были не просто мастерами клинка, которые сражались с чудовищами и злодеями? Они были странствующими магистратами. Выслушивали жалобы людей, которые не могли обратиться в королевскую констабулярию, поскольку жили слишком далеко, и вершили правосудие от имени короля.
– Но Агрид их ненавидел, – сказал я, презирая себя за постыдные хныкающие нотки в голосе.
– Король Агрид близко сошелся с герцогами, – спокойно ответил Бал. – Они верили, что имеют право управлять своими землями как им вздумается и устанавливать свои законы. Не все короли соглашались с этим, но Агрид считал, что, пока герцоги платят сборы и подати, он не станет вмешиваться в то, что они вытворяют в своих землях.
– Всем известно, что герцоги – тираны, – начал я. Но тут, откуда ни возьмись, появилась рука Бала и отвесила мне затрещину.
– Никогда не смей так говорить, Фалькио, – сказал он ледяным голосом. – Ты меня понял?
Я хотел ответить, но не смог. Бал никогда раньше не поднимал на меня руку, и от этого нежданного предательства мой язык примерз к нёбу. Спустя мгновение он отложил гитару и взял меня за плечи. Я съежился.
– Фалькио, – вздохнул он. – Ты знаешь, что бы случилось с тобой, если бы кто-то из герцогских слуг услышал, как ты называешь его господина тираном? Знаешь, что бы случилось со мной? Два слова, которых ты должен остерегаться и никогда не произносить вслух, это «тиран» и «предатель». Очень уж часто они идут рука об руку и несут ужасные последствия.
Я сделал вид, что не обращаю на него внимания, но, когда Бал убрал руки, я не смог сдержаться:
– Так в чем она?
– Что?
– Тайна. Ты обещал открыть мне тайну, а вместо этого ударил.
Бал не заметил упрека. Он снова перешел на заговорщический шепот и склонился ближе, словно ничего не произошло:
– Когда король Агрид издал указ, что плащеносцам больше не скакать по нашей земле, он сказал, что так будет всегда, верно?
Я кивнул.
– У короля Агрида был советник по имени Цеоло. Таинственный Цеоло – так его называли: некоторые верили, что он – великий мудрец и колдун.
– Я никогда не слышал о Цеоло, – восторженно прошептал я, позабыв уже о горящей щеке и уязвленной гордыне.
– Немногие слышали о нем, – ответил Бал. – Таинственным образом Цеоло исчез незадолго до смерти Агрида, и больше никто его не видел.
– Может, это он убил Агрида… Может, он…
Бал перебил меня:
– Даже не думай об этом, Фалькио. Начав, уже не сможешь остановиться, пока не свалишься от усталости. – Сказитель вновь огляделся: кроме нас и трактирщика, моющего стаканы в другом конце комнаты, никого не было. Не знаю, слышал ли хозяин трактира наш разговор, но он всегда держал ушки на макушке. – Что ж, говорят, что после того, как указ был зачитан вслух при дворе, Цеоло отвел короля в сторону и сказал: «Мой король, хоть вы – господин всего и вся, а я – всего лишь ваш смиренный советник, но я знаю, что слово короля, каким бы могущественным оно ни было, переживет моего господина лишь на сотню лет». Агрид поглядел на него, рассерженный подобной неучтивостью, и вскричал: «Да что ты себе позволяешь, Цеоло?» Не шелохнувшись, Цеоло ответил: «Всего лишь говорю о том, мой король, что спустя сотню лет плащеносцы вновь будут странствовать по нашей земле, а ваши великие слова изгладятся из памяти».
Бал взглянул на меня, и искра сверкнула в его глазах – теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это была слеза.
– Знаешь, сколько прошло с тех пор, как умер король Агрид? – спросил меня Бал. Я покачал головой, он наклонился еще ближе и прошептал прямо в ухо: – Почти сто лет.
Сердце затрепетало у меня в груди, словно молнии забушевали в крови. Я мог…
– Будь ты проклят, Бал, – взревел трактирщик на всю комнату. – Не забивай мальчишке голову этим дерьмом.
– Что вы имеете в виду? – спросил я и не узнал свой голос. Трактирщик вышел из-за стойки.
– Этих проклятых плащеносцев никогда не было, нет и не будет. Это просто байки, которые рассказывают недовольные жизнью неудачники. Странствующие магистраты в кожаных плащах, которые дерутся на шпагах и выслушивают жалобы нищих крестьян и рабов? Чертовы сказки, парень. Такого и быть не могло.
От того, с какой легкостью он опроверг существование плащеносцев, я вдруг почувствовал себя ничтожным и пустым, словно наша жалкая хибара, наполненная лишь пустыми мечтами мальчишки и бесплодными надеждами одинокой женщины, которая холодными зимними вечерами все еще глядит в окно в ожидании давно бросившего ее мужа. Бал попытался возразить трактирщику, но я перебил его:
– Вы врете… врете! Плащеносцы были и делали всё, что о них рассказывают. Глупый грязный король Агрид запретил их, но Цеоло знал! Он сказал, что в один прекрасный день они вернутся. И они вернутся!
Я бросился к двери, пока меня кто-нибудь снова не ударил, но остановился и, обернувшись, прижал кулак к сердцу.
– И я стану одним из них! – сказал я. И на сей раз это действительно прозвучало как клятва.
* * *
Вторая история, которую я должен вам рассказать, произошла два года назад в Шеверане, крупном торговом городе на юге Тристии. Все началось с женского крика:
– Чудовище! Отдай мою дочь!
Женщине было около тридцати, как и мне, у нее черные волосы и голубые глаза, такие же как у девочки, которую я нес на руках. Наверное, женщину считали даже красоткой, когда она молчала.
– Мама, что случилось? – спросила девочка.
Я увидел малютку, когда она упала с разбегу, зацепившись ногой за прилавок торговца фруктами на углу улицы. Глаза ее были исполнены ужаса: она сказала мне, что за ней гнался человек в рыцарских доспехах, но, когда я оглянулся, тот уже скрылся в толпе. Я взял девочку на руки и отнес домой; жила она недалеко, но все время путалась и забывала дорогу.
