– Вот что ты наделала, – зло прошипела проходящая мимо Николь, – убирайся.
Дочь обняла маму и принялась утешать, ну а Лира наконец ясно осознала, что она здесь лишняя. Дыхание сперло, зрение затуманилось, а лицо обдало жаром очередной лихорадки. Тяжело дыша, девочка поплелась к входной двери, чтобы навсегда уйти из дома, но высокая температура не позволила сделать даже этого. Лира не помнила, как, с трудом открыв дверь, свалилась без сил прямо на пороге. Очнулась лишь спустя сутки в собственной кровати. Элисон оставила рядом поднос с едой и, все так же не глядя в глаза, попросила больше так не делать. А потом спустилась в гостиную, где слышались радостные голоса Николь и Анны. Счастливая семья, которой она была не нужна.
Все чаще Лиру стали преследовать кошмары, в которых ее настоящие родители выгоняют вон болезненного, ненужного ребенка. Девушка просыпалась в холодном поту и, не в силах справиться с паникой, выходила на улицу. Как правило, пешая прогулка по пустым ночным улицам быстро приводила в чувство. Откровенно говоря, бродить в ночное время темными переулками было жутковато, но уж точно не страшнее кошмарных видений. Но была еще одна причина, которая выманивала Лиру под тусклый свет полуночных фонарей: огромный светлый пес, что неотступно следовал за ней по пятам. Повстречав его впервые, девочка едва не потеряла сознание от страха (еще с детства Лира просто панически боялась собак). Но пес не рычал и не скалился, а просто сидел и смотрел на девочку необычно яркими алыми глазами. И куда бы она ни пошла, он просто тихо шел рядом, сверкая при луне серебристо-седой шерстью. Пес не брал никакого угощения и близко не подходил. Пока она сама спустя два месяца не осмелилась и не сделала первый шаг, впервые на своей памяти ощутив под пальцами собачью шерсть. Девочка и сама не заметила, как Лунный (так она его окрестила за светлый окрас шерсти) стал самым близким для нее существом. Лира рассказывала ему о своих переживаниях и печалях, делилась планами и мечтами, а он просто сидел и слушал, внимательно глядя девочке в глаза. А потом провожал ее до самого дома.
И исчезал в ночи.
Днем, где бы Лира ни искала и кого бы ни спрашивала, она никогда Лунного не видела. Но днем хватало и других забот: школа, уроки, подработка. В последнее время Лире стало совестно брать деньги на карманные расходы у Элисон, особенно если это касалось покупки лекарств. Поэтому девушка устроилась в центральный городской архив, где помогала милой женщине-архивариусу Лизи.
Не единожды Лира пыталась выяснить у Элисон о своем прошлом, но приемная мать лишь разводила руками: детский дом в Солтоне сгорел, как весь город. А вместе с ним сгорели и возможные ниточки, ведущие девушку к ее происхождению. Более того, Элисон призналась о мрачной особенности того детского дома: туда брали только тех детей, чьи родители по той или иной причине погибли либо пропали без вести. Загоревшиеся было глаза Лиры вмиг потухли. Больше к этой теме ни она, ни ее приемная мать не возвращались.
Ребенок без прошлого. И, возможно, без будущего…
«…а потому орнитологи весьма обеспокоены столь резким падением численности редкого вида белооперенного голубя…»
– Да что с этим каналом не так, – донесся снизу ворчливый комментарий Анны, зачем-то включившей телевизор на кухне. Это означало, что женщина чем-то обеспокоена.
«И чем ей телевизор не угодил?» – подумала Лира, прикрывая дверь в свою комнату.
Лира внезапно сообразила, откуда у Анны несвойственное ей волнение. Завтра утром возвращается Элисон из очередной командировки, а дом насквозь пропах сигаретным дымом, да еще и прожженное пятно на кухонном диване таки кричало о том, что Анна вновь пренебрегла запретом на курение. И неоднократно.
Внезапно дверь открылась, недружелюбно скрипнув и пропуская в комнату пришелицу. Лира молча сделала пару глубоких вздохов, моля небо о терпении.
– Эй, Мел, мою юбку не видела?
– Здесь ты ее не найдешь, – негромко ответила Лира, отвернувшись к окну.
– А вдруг? – Николь уверенно шагнула к шкафу. – Ой, да ладно! Ты все еще хранишь ту сломанную шкатулку, что тебе на десятилетие подарили? Только не говори, что ты ей до сих пор…
– Не трогай мои вещи, – Лира в мгновение ока оказалась у шкафа и решительно захлопнула створки.
– Твои? – глаза сестры недобро сузились, – в этом доме нет ничего твоего, забыла?
– Как и твоего, – моментально нашлась Лира, для которой нападки подобного рода были не новостью. – Все в этом доме заработано Элисон, не тобой. Так что, по сути, твоего здесь тоже ничего нет.
В темноте маленькой комнатки вспыхнули злобные огоньки глаз девушек.
– Ты зарываешься, бродяжка, – насмешливо заметила Николь.
– Уходи, – сухо ответила Лира.
– Не указывай, что мне делать, – зло прошипела сводная сестра.
– Да что тебе надо? – устало спросила Лира, которой до чертиков надоели эти постоянные баталии то с сестрой, то с Анной. – Ты ведь не за юбкой пришла.
– Завтра приезжает Кайл, – наконец, проговорила Николь.
«От, засада», – едва сдержалась, чтобы не взвыть Лира.
О Кайле-то она и забыла, хотя Анна уже вовсю готовилась к приезду любимого сыночка. Готовилась и Николь, отчего стала нервной и раздраженной. Будто мало ей школьных поклонников, каждодневно и поочередно дежуривших у калитки. Чем захламлять почтовый ящик розами, лучше бы помогли выполоть эти самые розы в палисаднике перед домом, а то с зарослями просто беда. Кстати, у Лиры появились вполне обоснованные подозрения, что розы из палисадника и розы в ящике как-то связаны.
– И? – не выдержала Лира, пытаясь выяснить, где собака зарыта.
Может, это очередная издевка, ведь приезд этого взбалмошного темноволосого парня никогда для нее ничем хорошим не заканчивался? Вот взять, к примеру, последний случай с амфибиями три года назад. Пятнадцатилетний оболтус, как он сам клятвенно утверждал, просто хотел проверить, насколько тесна связь человека и земноводных. Лира эксперимент не оценила и продемонстрировала тесную связь этих земноводных с их естественной средой обитания: она выбросила всех жаб из своей комнаты, а затем смыла их с дорожки перед домом сильной струей из шланга для помывки машин, не забыв при этом удостовериться, что на пути свободного течения находился сам виновник. Вода была очень холодной, а шланг – дырявым. В итоге оба загремели в больницу с сильнейшим бронхитом. Тогда весь дом стоял на ушах: Анна кричала, что утопит Лиру, скрутив этим самым шлангом; Элисон вымещала раздражение по телефону, впрочем, явно не собираясь лично участвовать в разборках; Николь же и вовсе караулила сестру за каждым углом, вылив один раз на голову Лиры вонючую краску едкого медного цвета. И девушку непременно растерзали бы, если бы не тяжелый, но спасительный диагноз. Ее госпитализировали в обычную районную больницу, в то время как Кайла увезли в дорогую частную клинику. Несмотря на всю тяжесть болезни, Лира вздохнула свободно, находясь вдали от всеобщего помешательства. Ее никто ни разу не навестил до самой выписки, о которой сообщил главврач Анне. За время пребывания в лечебном учреждении Лира не только переждала бурю и шторм, но и познакомилась с веселым светловолосым парнем, лечившимся от непроходящего кашля. Внезапно возникнувшая аллергия у парня была только на кошачью шерсть и перья, и лечению она не поддавалась. Его коронная фраза «Не робей, прорвемся!» всегда поднимала настроение девушке: жизнь расцветала красками, а поставленные цели не казались такими уж недостижимыми. Поэтому, когда пришла пора выписываться, Лира даже загрустила, с тоской вспоминая, куда ей придется возвращаться.
