— Туда, — аспирант ткнул пальцем в сторону болтающегося на ветру фонаря. — Через дворы на остановку выйдем.
Мы побрели по полутемным подворотням. Переполненные мусорные баки, покрывшиеся высокими скользкими буграми дорожки, — все в лучших традициях фильмов ужасов. Одно хорошо, похоже то питье, чем бы оно ни было, возымело действие. Аспирант словно ожил и двигался теперь охотнее, бодрее.
Правда расспрашивать, куда же мы отправимся от остановки, я так и не решалась. Равно как и заикнуться, что денег, чтобы добраться до общежития, у меня нет. Стыдно быть попрошайкой.
Тесно застроенный квартал наконец сменился просторным пустырем, за которым вновь тянулась вереница старых панельных пятиэтажек с грустными слепыми окнами. Только кое-где горели огоньки. Хорошо кому-то. Сидят, чай на кухне пьют в тепле. Я поежилась, в сотый раз пожалев, что снова забыла перчатки.
Интересно, который час, и как я завтра на пары пойду? А аспирант?
Я скосилась на Бранова.
— Ян Викторович, вы хоть что-нибудь мне объясните? Хоть когда-нибудь.
Бранов остановился, хохлясь замерзшим воробьем.
— Что ты хочешь знать?
Я подняла глаза. Аспирант смотрел прямо. Неужто момент истины настал? Я даже растерялась, не зная, с чего допрос начать.
— Какой сегодня день недели хоть?
— Тот же, что и был до перемещения, — охотно ответил он. — Воскресенье. Думаю, сейчас чуть за полночь.
Я обрадованно застонала. Сама пропустить пару учебных дней вполне могла бы, а вот Оксана такого ужаса точно не пережила бы. Для нее в материю проще будет смотаться еще разок, чем прогулять.
— Хорошо. А что такое этот Хаос вообще? Почему он нападает на людей?
Бранов снова пришел в движение. Похоже, окончательно пришел в себя и теперь старательно подбирал слова.
— Это до завтра может подождать?
— Не может, — насупилась я.
— Ладно, — покорно кивнул аспирант. — Ты задумывалась когда-нибудь о существовании иных измерений, Мика?
— Ян Викторыч, — с осуждением протянула я. — Я же серьезно спрашиваю.
— А я вполне серьезно отвечаю, — усмехнулся Бранов.
Ну да, как же. Невыносимый человек! Сколько можно измываться? Я едва хотела высказать все, что накипело, как яркий свет ослепил. Будто маленькое солнце возникло ниоткуда и, вращаясь, разрасталось, образуя дыру прямо над снежными гладкими наносами.
Несвойственный для зимы горячий ветер ударил в лицо. Хлебнув воздуха, я закашлялась.
— Песок, — зажмурилась, спасая глаза от пыли. — Песок на зубах!
— Песок? — развернулся Бранов, вглядываясь в вихрь и прикрывая ладонью лицо.
Снег и правда чудесным образом вращался и кружился, переплетаясь с песчинками и превращаясь в липкие грязные комья. Жар понемногу стихал, а круговерть унималась. Сияние угасало, сузившись до крохотной точки и, сверкнув, исчезло.
— Что это? — во все глаза глядела я на копошащиеся в грязных подтаявших навалах клубки шерсти.
Один из клубков наконец обрел свободу. Выпуская столбы пара, острая морда вынырнула на поверхность. Ее корежило, и пасть неестественно раскрывалась, чуть отъезжая в сторону. Кем бы ни было это существо, похоже, костей у него, равно как и суставов, отродясь не наблюдалось.
Вынырнувшая следом за мордой из грязи лапа, извернувшаяся на сто восемьдесят градусов, это только подтверждала.
— Что это за твари?
Бранов выставил руку, преграждая путь, но это и не требовалось. Все было как во сне, а во сне, как водится, чуя опасность, тело немеет, и ноги ни в какую шевелиться не хотят.
Еще пара вымокших и стремительно покрывающихся ледяной коркой существ показалась из снега. Они были куда неказистее, чем первый. Словно тот, кто их создавал, устал и слепил их наотмашь.
У одного, как мне показалось, даже отсутствовала нижняя челюсть и горловое «гах-гах» едва ли напоминало лай.
— Господи боже… — зашептала я, пятясь.
— Не паникуй. Не беги.
Дрожащий голос Бранова едва ли всеял уверенность. Я затряслась, не в силах оторвать взгляд от уродливых мутантов. Судя по тому, что они не спеша продолжали выбираться из снега, мы все еще оставались для них невидимками.
— Медленно, отходим. Назад.
Не произнося ни слова и, кажется, не дыша, принялась отступать. Ноги передвигались с трудом, словно проржавевшие рычаги. Всем своим вниманием я была сосредоточена на псах.
Да, это были псы. Теперь я в этом даже не сомневалась. Поджарые, напоминающие доберманов, но гораздо, гораздо выше, они поднимались на лапах, корежились и тряслись. Бросались друг на друга со злобным лаем, падали и снова бились в конвульсиях.
Шаг, еще полшага. Только бы устоять, только бы не поскользнуться и не упасть. Только бы не заметили, только бы…
*Хрумсь*
Я замерла, ошарашено уставившись себе под ноги.
Банка? Гребанная жестяная пивная банка? Да что ж это за…
— Ми-ка, — одними губами с нечеловеческим осуждением на лице прошептал аспирант, а я слепо уставилась на тварей, уловивших звук, и как по команде развернувших кривые морды.
Ну вот. Появился дополнительный стимул возненавидеть особо нечистоплотных соотечественников, неспособных воспользоваться урной.
— Очень надеюсь, что ты хорошо бегаешь! — рявкнул Бранов, вмиг словно в тисках мою ладонь сжав.
— Я… нет… — только и сумела проблеять я, как аспирант, увлекая меня за собой, сорвался с места и с нечеловеческой скоростью пустился в темноту подворотни. Прямиком через продуваемую семью ветрами, размалеванную граффити арку.
***
Псы гнали нас все глубже во дворы спального района. Если нагонят, кричи не кричи: ни одна живая душа в окно не выглянет. Найдет дворник поутру растерзанный хладный труп, скорее всего мой, и дело с концом.
— Не могу… — горло жгло, а привкус металла во рту с минуты на минуту грозился призвать рвоту. — Не-могу-больше-бежать.
Бранов остановился, взяв меня за плечи.
Лай и рычание были совсем рядом. Одно хорошо, псы оказались до того ломанными, будто игрушки кукловода, и передвигались медленно.
— Надо, — отрезал Бранов. — Надо, Маша.
— Не могу…
Я опустилась на снег, но мышцы до того свело, что из горла вырвалось сдавленное мычание.
Аспирант огляделся. Бросился, дергать наудачу то одну подъездную дверь, то другую. Кругом заперто, домофоны, черт их дери. А я совсем раскисла. Руки озябли и напоминали теперь куриные лапки.
— Маша, — подскочил Бранов. — Поднимайся!
Приближающийся лай. Кажется, уже даже скрип снега под лапами был слышен.
