Ничего хорошего я по этому поводу не думаю. Мне не нравится Наташа, и жалости я к ней не чувствую.
— В определенной степени вам, мисс Палмер, нужно чаще выбираться в высшее общество. — холодно отзываюсь я, желая, чтобы и ноги ее здесь больше не было, и ловлю на себе ледяной взгляд мужа. Сердце будто пронзает острой иглой. Кажется, я угодила в ловушку собственных слов. Генрих догадался об истинном смысле фразы, а всему виной моя глупая присказка «в определенной степени»! Раньше за мной такого не водилось, и впредь нужно лучше следить за языком.
Но, с другой стороны, неужели он ожидал, что я буду заступаться за его подчиненную?
— Если вы не против, маркиз Даор, то я провожу своего секретаря лично, дабы не казаться тираном и деспотом.
Одним резким движением он берет Наташу под руку и направляется с ней к выходу, я сглатываю комок в горле и отвожу глаза.
Генрих уходит, а у меня в ушах звенит оглушающая тишина. Графиня как ни в чем не бывало заводит новую беседу с моим братом и Иеном, граф Сомерсет медленно потягивает очередной бокал виски, но я не обращаю на них внимание. Вместо этого внимательным взглядом провожу по зале в поисках достойных кандидатур на роль любовника мисс Палмер.
Барон Генрих Онслоу тоже вполне может сойти за тайного воздыхателя Наташи, этого светского хлыща не раз ловили на горячем, а его супруга постоянно на все закрывает глаза. От этих мыслей меня пробивает мелкая дрожь, и я прикрываю рукой глаза: неужели и мне предстоит нечто подобное?
Мой Генрих возвращается довольно быстро и совершенно бестактным образом забирает меня у Иена. Непринужденно извиняется, конечно же, но я теряю опору, и ноги становятся ватными.
— Как ты смотришь на то, чтобы отправиться домой, Диана? — спрашивает нарочито спокойным тоном, уводя меня в сторону выхода, — Ты же не планировала задерживать на вечере.
Генрих зол, мне видится, что его голубые глаза покрыты тонкой коркой арктического льда.
— Да, не планировала, — еле слышно подтверждаю я.
— Я попросил Барберри подогнать машину, — объясняет он свою спешку.
— Благодарю. — холодно отвечаю, не в моих правилах устраивать скандалы на публике. Я их вообще нигде не устраиваю.
Делаем еще несколько шагов по многолюдной бальной зале, уклоняясь от танцующих пар, после чего Генрих резко меняет траекторию движения, и мы с ним оказываемся наедине на крошечном балконе, выходящем в сад.
— Один вопрос, Диана. Почему ты была груба с Наташей? — наконец спрашивает он у меня без лишних обиняков и пронзительно смотрит своим ледяным взглядом из-под сведенных на переносице бровей.
Я ненавижу эту мещанскую черту в собственном муже, истинный аристократ промолчал бы, но Генрих Истербрук не может сдержать свое недовольство и оставить вопросы без ответа.
— Почему я должна быть с ней мила? — со злостью выплевываю я, считаю до одного и продолжаю спокойно, — Не переживайте, мистер Истербрук, никто кроме вас подтекста моих слов не понял. Больше такого не повторится.
Заканчиваю тоном полным смирения, но смысл фразы далеко не так однозначен, как кажется. Совсем не значит, что я изменю отношение к мисс Палмер, нет, напротив, впредь буду просто более предусмотрительна в своих изречениях.
Мне хочется покинуть балкон, на мой взгляд, разговор исчерпал себя, но Генрих полагает иначе.
Его взгляд смягчается, он отводит глаза и проводит рукой по волосам:
— Извини меня. Конечно, ты ничего никому не должна. Просто, мне казалось, что ты выше предрассудков высшего общества. Прости, Диана, я ошибался, — очередная двусмысленность на этот раз звучит в его словах. Ошибался во мне или в своем упреке, высказанном в мой адрес?
— Я не хотел тебя расстроить, честно, — мягко проговаривает Генри и посылает мне виноватую улыбку, отчего мне хочется верить его словам, — Лучше скажи, как твоя нога?
— Какая нога? — удивленно переспрашиваю.
— Та, которую ты натерла, — лукаво улыбается муж одними глазами, маска на лице не выражает ни одной эмоции, — Я заметил еще во время аукциона, что ты натерла ногу.
— Немного болит, — признаюсь и смущенно улыбаюсь. Мне странно, что этот пустяк не укрылся от его глаз.
— Пойдем, я провожу тебя до машины, а сам вернусь домой чуть позже.
Генрих протягивает мне руку, а я растеряно округляю рот. На языке пляшет провокационный вопрос, но я быстро беру себя в руки и плотно смыкаются губы.
Генрих, будто видит мою озадаченность и поясняет:
— Я договорился с виконтом Торрингнтоном о партии в вист, — с легкой усмешкой отвечает он на мой невысказанный вопрос.
— Ты же не любишь вист, Генрих, — замечаю я и сжимаю зубы, сетуя, что не удержалась от замечания. Мне очень плохо удается роль глупой жены.
— Зато люблю активы виконта, которые он пообещал влить в мой бизнес, — усмехается муж, и мы покидаем балкон рука об руку.
Я не хочу даже думать о том, что Генрих использует партию в вист в качестве отговорки и через секунду после моего отъезда бросится вслед за Наташей. Погрязнуть в тяжких сомнениях, мне не позволяет маркиз Маскотт, который со взволнованным видом мерит прихожую своими огромными шагами до тех пор, пока не замечает нас с супругом.
— Слава богу, Диана, вы все еще здесь! Я боялся, что граф Даор не погнушался отправить вас домой в одиночестве, — с облегчением выдает он и одаривает Генриха хмурым взглядом. Генрих отвечает ему тем же.
Действительно, должно быть, мой муж на мгновение позабыл, что я не Наташа Палмер, и для великосветской дамы покидать прием в одиночестве — моветон. Впрочем, и Иен излишне драматизирует. Ведь все видели, что я уходила из залы в сопровождении супруга, а остальное можно считать уже не столь критичным.
— Граф Даор, вы не против, если я составлю вашей супруге компанию и сопровожу ее домой? Слышал, что вы решили остаться на партию в вист.
По взгляду вижу — Генрих против, но пренебречь просьбой маркиза граф не может. Этикет не позволяет.
— Диана, дорогая, тебе было бы удобно отправиться домой в компании маркиза Маскотта? — сквозь стиснутые зубы Генрих переадресовывает вопрос мне.
Мой муж может найти лазейку в любой неудобоваримой для него ситуации, вот только я не готова в настоящий момент поддержать его затею.
Отпускаю голову и утвердительно киваю, потому что я совсем, совсем не против компании Иена.
Маркиз довольно хмыкает, а Генрих отрешенно кивает, неохотно соглашаясь с моим решением.
— Граф, позвольте откланяться. Графиня, прошу вас.
Иен проворно перехватывает мою руку, и на кончиках пальцев я чувствую его ликование, одновременно с этим меня пронизывают волны глухого раздражения, исходящие от Генриха. Я точно батарейка, зажатая между двух полюсов.
