Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Игровую площадку в детском саду, куда мы ходили в одну группу с двух лет, недавно перекрасили. Даже в темноте машинки, паровозики и песочница выступали из темноты яркими красками. Из-за холодной весны трава еще не начала расти, голые ветки барбариса неуютно выглядывали из цветника за низкой оградой.
— Кофе? Серьезно? На закрытой вечеринке? — возмутилась Настя.
— Что не так с кофе?
— Ну даешь. Хоть бы фруктового пива достала.
— Берите что дают. А то сейчас прошлогодний лимонад вспомню, — ответила я, разливая кофе в подставленные чашки.
Подняла свою чашечку.
— Поздравляю вас с еще одним годом. С че-тыр-над-ца-ти-летием, — произнесла по слогам, чтобы не сбиться на сложном слове. — Всё, пейте.
— Нет-нет-нет, — возмутилась Настя, отбирая у меня чашку. — Давай развернуто.
— Мы что, на литре?
— Ну в самом деле, — Ваня сморщился, сделал глоток и сморщился еще больше. — Ужас, как вы это пьете? — Он подозрительно понюхал кофе. — Там что, ацетон?
— А что не так? — я отхлебнула, с трудом проглотила. — Отличный вкус. Вчерашняя обжарка. — Отпила еще раз, стараясь не кривиться. — Легкая кислинка и шоколадное послевкусие. И еще немного коньяка.
Дома, перед тем как закрыть термос, я достала из посудного шкафа бутылку коньяка и плеснула совсем немного.
Настя попробовала свой кофе, и глаза у нее полезли на лоб.
— Ты бы это… водичкой разбавила, что ли, — хрипло прошептала она. — Есть чем запить?
— Нет. — Я уже жалела, что не заварила чаю. Зато Настя и Ваня забыли о том, что я не закончила поздравление. Они как дети малые — достаточно переключить внимание, и можно не отвечать на неудобный вопрос.
Они стали шарить в рюкзаках и карманах, искать для Насти жвачку или конфетку. А я пыталась вспомнить, что мы пили в самый первый раз. Тогда, в подготовительной группе, мы утащили из игровой пластиковые чашки и устроили «чаепитие» по случаю дня рождения близнецов. Кажется, кто-то из них приволок из дома бутылку с водой, и мы не вышли из домика над горкой, пока не выпили все полтора литра. Или воду мы пили в первом классе, а в шесть лет что-то другое?
С тех пор мы повторяли ритуал. Близнецы любили повторения и ритуалы. В прошлом году Настя месяц готовилась, обещала, что раздобудет шампанского. И в самом деле принесла — в длинношеей бутылке, разукрашенной танцующими принцессами в розовом, болталась газировка, такого же цвета, что и шампанское, и с такими же пузырьками.
— Поставщик подвел, — важно сказала она, разливая ее в чашечки.
Мы выпили лимонад до конца — тоже часть ритуала.
Сегодня была моя очередь приносить напитки. Когда я предложила добавки, близнецы вежливо промолчали. Я вытянула руку с термосом над землей и перевернула. Мы слушали, как кофе с коньяком льется на прошлогоднюю траву.
Через полчаса мы окончательно замерзли и спустились вниз. Пролезли в отогнутые прутья ограды.
— Что-то не очень весело в этом году. — Настя зевнула.
— Может, в следующем будет лучше, — предположила я.
— Не весело?! А как же твой принц? — усмехнулся Ваня и ловко увернулся от тычка в бок.
Он придержал калитку арки, чтобы мы прошли.
Так закончился четырнадцатый день рождения близнецов. Официальное празднование было в тот же день, но раньше, сразу после уроков. На роллердроме собралось человек пятьдесят: почти весь класс, ребята из секции по гандболу, приятели из студии актерского мастерства, даже пара девчонок из кружка по лепке, который Настя бросила в третьем классе. Иногда она казалась мне чересчур общительной. И, конечно, все эти веселые знакомые умели кататься на роликах. Все, кроме нас с Ваней. Мы сидели на низких скамейках, как в школьном спортзале, и смотрели, как Настя с приятелями — раскрасневшиеся, растрепанные — визжат и гоняются друг за другом, падают, поднимаются, подъезжают к столу за колой. На скатерти, расстеленной на двух сдвинутых партах, стояли открытые бутылки с газировкой, валялись пластиковые стаканчики, откуда пили, не разбирая, все подряд, лежали остатки торта. Чтобы чем-то себя занять, я стала собирать мусор и выбрасывать его в стоявшее рядом ведро.
— Помочь? — спросил Ваня.
Ответить я не успела — в зале вдруг приглушили свет, по нам и другим гостям поплыли разноцветные блики, и колонки запели голосом Элвиса Пресли:
— Wise men say, only fools rush in, but I can’t help falling in love with you[1].
Под мелодию, призванную, видимо, задать романтический настрой, из двери за занавесью выехал парень на роликах в атласном плаще и в короне. Освещаемый прожектором, он сделал два круга по залу, выписывая пируэты, потом подъехал к Насте, встал на колено и протянул руку. Улыбаясь до ушей, она взяла его за руку, и они закружились вместе. Их сразу скрыла толпа гостей.
— Ваня, что это такое? — громко зашептала я.
— Принц, не видишь, что ли?
— Откуда?!
— Входил в программу «День рождения на роллердроме». Сестрень только ради него нас сюда и потащила.
Так вот почему всем пришлось ехать на конечную станцию метро.
— Зачем ей, блин, принц? — недоумевала я.
— Чтоб мы троллили ее каждый день, — хмыкнул Ваня.
Я рассмеялась:
— Так себе принц, если честно.
— А что с ним не так?
— Он же в очках. И корона картонная.
Теперь рассмеялся Ваня.
— Какой он должен быть?
— Не знаю. И вообще принцев не бывает.
Как и чудовищ.
Мы снова сели на скамейку и смотрели, как все веселятся.
— Почему ты не пригласил никого из своих? Это же ваш общий день рождения.
Ваня пожал плечами.
— Ну, формально мой день рождения завтра.
— А все-таки?
— Не хотел. Да и некого, если подумать. Ты тоже никого не приглашала на свой.
— Я пригласила вас.
— А я пригласил тебя.
Когда все закончилось, Настя долго прощалась с гостями: полчаса поцелуев и обнимашек. Ваня зевал и закатывал глаза в углу гардероба.
— Позвольте, пожалуйста, пройти, — попросил кто-то сбоку.
Я подвинулась и одновременно обернулась — мимо меня прошел принц.
— Спасибо, — сказал он, и его лицо вытянулось в морду мозазавра.
Глава 3,
в которой рассказывается, как папа и Нина живут спустя три года после исчезновения мамы
Тихо села на кровати, чтобы они не услышали, что я проснулась, и не перестали спорить. Комната за прошедшие три года почти не изменилась. Так же торчали футболки из шкафа для одежды, правда, его дверцы немного покосились. Так же висел ночник — божья коровка, хотя он уже не работал. Письменный стол, стул. Кресло и подоконник завалены вещами — еще не бардак, но уже не порядок. Золотая середина. Разница была только в рисунках на стенах. Карта мира, давно выцветшая, теперь лежала, свернутая в рулон, под кроватью, под которой когда-то жило мое первое чудовище. Ее сменил плакат «Эволюция морской фауны от архея до наших дней».
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
