— Позвольте мне догадаться… монте — «гора», оро — «золото». Правильно?
— Вы знаете итальянский?
— Сестра моей матери замужем за итальянцем. Когда я была ребенком, мы навещали их каждое лето.
— Вы правы. Монтедоро — это «гора золота».
— Из-за золотых орлов?
— Отчасти. Но и потому, что туда прежде всего приходит солнце на рассвете и позже других оставляет его на закате. Это самое красивое место на земле.
— Похоже, что так, — мечтательно проговорила Энджи.
— И вы… — Он с любопытством взглянул на нее и смущенно засмеялся. — Интересно, что, если…
— Да? — подбодрила она его.
Бернардо глубоко вздохнул.
— Эй, Бернардо!
Он будто пробудился от мечты. Навстречу им по тропинке шел Лоренцо и звал их.
— Пора готовиться к обеду! — крикнул он.
Энджи вернулась вместе с двумя мужчинами.
Бернардо хотел показать ей свой дом. В этом она не сомневалась. А ей с каждой минутой хотелось больше узнать о нем. Впереди их ждал вечер. Если она не сумеет получить от него приглашение, значит, потеряла свое мастерство.
Она нашла Хедер в их спальне. Энджи бросилась на кровать, закинула руки за голову и блаженно вздохнула.
— Будь осторожна! — встревожено предупредила ее Хедер.
— Не понимаю, о чем ты? — Энджи изобразила святую невинность.
— Прекрасно понимаешь! Я видела, как ты атаковала этого мужчину. Ты испытала и проверила действие всех своих уловок и приманок. Но Бернардо не производит впечатления мужчины, которого можно обвести вокруг пальца.
— Правильно, — подтвердила Энджи. — Он ужасно серьезный. Вот поэтому-то и представляет интерес.
— Я отступаю.
— Да, дорогая, отступи. Я безнадежна.
К обеду она надела платье, которое переливалось голубым и зеленым такого сияющего оттенка, какой бывает у павлинов. Энджи блистала, словно звезда. Интересно, Бернардо тоже так думает?
Она получила ответ на этот вопрос, спускаясь вслед за Хедер по красивейшей парадной лестнице. Энджи с удовлетворением отметила, что Бернардо ищет ее глазами. И с еще большим удовлетворением она уловила в нем едва заметную перемену, когда он увидел ее. От счастливого ожидания в самой глубине ее существа забегали мурашки. Он приблизился, взял ее за руку и подвел к своим друзьям и членам семьи, чтобы представить.
Теперь у нее появилась возможность вблизи изучить Лоренцо. Он и вправду был восхитительно хорош. И она поняла свою серьезную, рассудительную подругу, которая без памяти влюбилась в него.
А вот к Ренато у Энджи не возникло никаких теплых чувств. Он показался ей неприятным, циничным человеком, резким и властным. Хотя внешне, безусловно, был очень привлекательным. Высок, прекрасно сложен. И приветствовал он Энджи по всем правилам вежливости. Но ей он активно не нравился. Она предвидела, что совсем скоро ее подруге придется вступить с ним в борьбу.
За каждым из двух длинных столов сидело человек тридцать. Мартелли в этом районе — очень большая семья. И свадьба — событие года. Во главе одного стола сидела Баптиста с невестой и женихом. Во главе другого — Ренато и Бернардо. Ренато оказался безупречным хозяином. А Бернардо почти все внимание сосредоточил на леди, сидевшей рядом с ним. Наверно, это было справедливо. Будучи англичанкой, она нуждалась в объяснении, что предлагает сицилийская кухня.
— Оладьи из фасоли? — называл Бернардо. — Или, может быть, вы предпочитаете фаршированные рисовые оладьи? Или апельсиновый салат?
— Это только начало? — Энджи вытаращила глаза.
— Конечно. Следующая перемена — блюда из риса и паста. Паста с цветной капустой, с сардинами…
— Ох-ох, это для меня.
Как многие маленькие женщины, Энджи могла есть, словно изголодавшийся лев и не прибавлять в весе ни единого грамма. Чем она и занялась, к восторгу Бернардо. Он зачарованно наблюдал, как она уничтожила кролика в кисло-сладком соусе, затем приступила к пасте с белым деревенским сыром «рикотто», который ей очень понравился.
— Никогда не видел женщину, которая бы ела как вы, — восхищенно проговорил Бернардо и пришел в ужас, когда до него дошло, что он сказал. — Нет! Я не это имел в виду. Я хотел… — Он замолчал, потому что Энджи билась в конвульсиях от хохота. Ее смех, звучный, неостановимый, заставил и его улыбнуться. Неловкость прошла. Все в порядке, поняла она. Конечно, все в порядке. — Я неуклюжий болван, — вздохнул он. — Не умею сказать то, что нужно.
— А зачем говорить то, что нужно? — Она состроила рожицу. — Интереснее, когда люди говорят то, что думают.
— Но порой это огорчает собеседника, — печально признался он.
— Могу представить.
Обед подошел к концу. Гости встали из-за стола и разбились на группы. Бернардо отвел ее в сторону, забыв о своем долге по отношению к другим гостям. Но в этом смысле он был не единственный. Ренато дважды выходил из-за стола, чтобы поговорить по телефону. И сейчас он только что вернулся. Бернардо заметил, что Энджи смотрит на брата.
— Ренато в семье работник, а Лоренцо чаровник, — сказал он.
— А вы кто?
— Не знаю, — просто ответил он.
Он взял с подноса официанта два бокала и один вручил ей. Потом повел ее к маленькой боковой двери. Энджи охотно пошла с ним.
В доме стояла тишина.
— Куда вы меня ведете? — спросила Энджи.
— Никуда. — Он удивленно взглянул на нее. — Я только хотел быть наедине с вами. Это правильно?
— Да, правильно. — Она улыбнулась. Его неуклюжая прямота ей нравилась больше, чем полированное очарование мужчин, которых она знала.
Он стал показывать ей дом. Большие окна, из которых открывался потрясающий вид. Длинные коридоры, украшенные гобеленами, красиво убранные комнаты.
— Это картинная галерея. — В длинной комнате на стенах висели портреты. — Это Винсенте, мой отец. — Он показал на ближайший к двери портрет. — За ним — его отец, потом брат и так далее.
Слишком много лиц, чтобы охватить их сразу. Но внимание Энджи привлекла маленькая картина, почти затерявшаяся среди других. Мужчина в одежде XVIII века, с резкими чертами лица и недоверчивым взглядом. Он с подозрением смотрел на мир.
— Лодовико Мартелли, — сказал Бернардо. — Поколений десять назад.
— Но это же вы, — удивилась она.
— Есть небольшое сходство.
— Ничего себе «небольшое». Это вы в жизни. Вы истинный Мартелли.
— В некотором смысле, — после паузы согласился он.
Энджи не стала развивать эту тему, вовремя вспомнив, что о его положении в семействе узнала не от него.
Они прогуливались по террасе. Наступила ночь. В бархатной темноте огни светились только в доме за их спиной.
