«Что ж, — подумал Громф, — тем хуже для меня».
С первым укусом голову Архимага захлестнула волна жгучей мучительной боли. Тело Громфа напряглось, зубы заскрипели. Он чувствовал, как попятилась крыса, как кровь медленными каплями потекла по щеке. Джаэмас продолжал петь. Боль не утихала.
— Киорли, — пробормотал Архимаг. Крыса колебалась. Даже под воздействием заклинания, даже соблазняемая таким лакомством, как живой — пусть и невидящий — глаз, крыса чувствовала, что увечит своего собственного хозяина, хозяина, который, как показывало прошлое, менее всего склонен был прощать.
Громф заставил себя проникнуть в сознание своей любимицы и, несмотря на один уже уничтоженный, кровоточащий глаз, снова получил возможность видеть. Однако это было все то же лишенное красок, слабое видение крысы. Он смог увидеть то место, где крыса уже выгрызла из его правого глаза кусок, смог увидеть кровь, увидеть себя, дрожащего, увидеть отчаянно сжатые челюсти и открытый, беспомощный свой второй слепой глаз, ожидающий, чтобы грызун против собственной воли занялся им.
Громф заставил крысу продолжать.
Киорли могла еще колебаться, выполнять ли приказы Джаэмаса, но на приглашение хозяина перекусить она откликнулась без промедления. На протяжении по меньшей мере трех укусов Громф видел, как его собственный глаз выедают из его же головы, потом зрение Киорли затуманилось, когда она погрузила голову в опустевшую глазницу, чтобы выгрызть нежные, сочащиеся кровью остатки изнутри.
Боль была не сравнима ни с чем, что Громфу довелось когда-либо испытать, а Архимагу Мензоберранзана в его долгой непростой жизни пришлось пережить всякое.
— Кричите, если хотите, Архимаг, — шепнул племянник ему на ухо, едва слышно за звуками, издаваемыми грызущей крысой. — В этом нет ничего позорного.
Громф замычал, пытаясь ответить, но не разжал челюсти. Этот начинающий понятия не имел о том, что такое позор, но даже среди сводящей с ума боли Громф пообещал себе, что племянничек узнает это и что это — последний раз, когда Прат Бэнр дает советы своему дяде.
Громф не закричал, даже когда крыса перешла ко второму глазу.
ГЛАВА2
Демон увлек их в самую темную часть озера, и никто из дроу ничего не имел против. Покачиваясь на якоре в глубокой темной заводи Озера Теней, корабль хаоса - корабль Раашаба - сверкал костяной белизной на фоне кромешной тьмы. Чернота самой воды была сравнима лишь с глубоким эбеновым цветом кожи его победителя-дроу. Маг, тот, кого называли Фароном, нашел его, пленил, приковал к его же палубе и проделал все это без намека на смирение, на почтительность или страх. При этой мысли жесткие черные волосы, покрывающие морщинистую серую шкуру демона, встали дыбом. На несколько мгновений демон застыл, упиваясь своей ненавистью к этому дроу и его надменным сородичам.
Дроу вытаскивал из портала раболепствующих, хнычущих, безвольных гривастых демонов одного за другим. Проклятые души этих мелких негодяев служили пищей в Абиссе, и они же стали пищей для корабля хаоса. Ури-дезу замечал, какое количество гривастых одновременно вызывает маг-дроу за один раз, надеясь определить силу темного эльфа. Раашаб не знал, большого ли искусства требовало извлечение из врат младших демонов, но, судя по тому, как много их прошло через портал, дроу обладал значительными магическими способностями. Раашаб не помогал дроу и был рад предоставить им возможность не только кормить его корабль, но и тратить на это свои заклинания, силы и внимание. Присутствие всех этих причитающих, жалких демонов должно было настолько притупить чувства жриц-дроу, что со временем Раашабу могла предоставиться возможность сокрушить стены своей тюрьмы.
Примитивное крысиное сознание вторглось в его разум, и Раашаб бросил в ту сторону лишь слабый намек на взгляд. Он едва слышно звал их все эти два дня — с тех самых пор, как дроу впервые ступили на борт. Грызуны плавали по поверхности Озера Теней и обитали в межпалубных пространствах и под трапами корабля хаоса, точно так же, как крысы плавают, прячутся и выживают повсюду. Раашаб, уридезу, и сам был для этого низшего уровня в большей степени крысой, нежели чем-то иным, и понимал всех крыс Подземья, как понимая их в любом уголке любого из бесконечных Уровней.
Грызун отозвался на взгляд Раашаба беззвучным подергиванием усиков, которое уридезу скорее почувствовал, чем увидел. Крыса семенила позади могучего основания главной мачты, осторожно подкрадываясь к дреглоту.
Полукровку звали Джеггред. Это был отличный образчик дреглота. Имей Раашаб глупость схватиться с ним, дреглот выиграл бы схватку один на один, но уридезу не настолько глуп. Он никогда не будет таким глупым, как дреглот.
Крысе не хотелось кусать полудемона, и Раашабу пришлось беззвучно настоять. Это был риск, но уридезу готов был рискнуть ради возможной награды. Его мысленный посыл, однако, вновь привлек внимание одной из женщин-дроу, и уридезу попятился, глядя в сторону, прежде чем та смогла установить с ним зрительный контакт. Все дроу подчинялись, пусть и нехотя, женщине по имени Квентл, которая явно была верховной жрицей проклятой паучихи Ллос. Она отличалась таким же самомнением, и также без всяких к тому оснований, как и остальные дроу, но она была чуткой. Раашаб опасался, что она может расслышать его тогда, когда ему этого не хотелось бы.
Стремительно метнувшись вперед, крыса укусила дре-глота за лодыжку. Полудемон, заворчав, отшвырнул ее прочь, и крохотный зверек пролетел по воздуху и скрылся во мраке. Донесся далекий, едва слышный всплеск. Дреглот, на коже которого не осталось и следа от слабых зубов существа, уставился на Раашаба злыми горящими глазами.
За последние два дня дреглот только и делал, что сверкал на него глазами.
«Ах, какая надоедливая мелюзга, — мысленно обратился Раашаб к дреглоту, — не правда ли, Джеггред?»
Дреглот коротко выдохнул из ноздрей зловонное облачко, губы его медленно раздвинулись, обнажив клыки — ряды кинжальных лезвий, острых, будто иглы. Полудемон зашипел от ярости, на губах его вспенилась слюна «Прелесть», — издевался Раашаб. Дреглот в замешательстве прищурился. Раашаб позволил себе рассмеяться.
Верховная жрица обернулась и поглядела на обоих. И снова Раашаб ушел от визуального контакта. Он передвинул ногу, чтобы ослабить брякающую цепь, которой был прикован к цельной драконьей кости, составляющей большую часть палубы его корабля. Порванные паруса из человечьей кожи безвольно обвисли в неподвижном воздухе над его головой. Демон услышат, как Джеггред отвернулся. Раашабу нравилась эта игра — строгая мать застукала их обоих за мальчишескими шалостями.
Квентл отвернулась тоже, и Джеггред снова уставился на Раашаба. На сегодня уридезу не собиратся больше издеваться над ним. Это начинало становиться скучным. Вместо этого демон довольствовался тем, что стоял смирно, время от времени тихонько подталкивая корабль чуть глубже в непроглядный мрак у стены пещеры.
Обычно терпение не относилось к характерным чертам ему подобных, но Раашаб долго был пленником Озера Теней. Появление дроу стало чем-то вроде дара богов — хотя по их тону и обрывкам разговоров, касавшихся их миссии, Раашаб понял, что едва ли их послат какой-нибудь бог или богиня. Они сумели освободить и этот корабль, и его. Не будь он уридезу, демоном, порожденным в вихре хаоса Абисса, он был бы им... как это называется? — благодарен. Вместо этого он был терпелив, чуть более терпелив, чем обычно, и чуточку дольше.
