— Стойте! Все не так, как вы думаете! — донесся ему вслед окрик Нении.
Мужчина подошел к двери, за которой была девочка, и постучал:
— Я еще не закончила, — донеслось оттуда.
— Мне нужно войти.
— Пока нельзя.
— Но мне очень нужно.
— Нет.
Маг резко выругался, сделал пасс рукой, и дверь осыпалась мелкими щепками.
Рита сидела на кушетке, просто сидела. Он перевел взгляд на кровать и застыл.
Тело девочки дергалось в конвульсиях, как будто кто-то тянул за невидимые ниточки. Бессмертник знал эти симптомы, но не мог поверить, что и женский организм на такое способен.
— Что вы себе позволяете, магистр? — прозвучал за спиной ледяной голос княгини.
Не обратив внимания, он опять достал нож и вспорол только что наложенную повязку.
— Прекратите!!! — это уже закричала Рита.
Керль замер, не веря своим глазам. Рана затянулась тонкой полупрозрачной кожицей, под которой что-то шевелилось и бурлило, как вода в котелке.
— Оставьте ее, она — не монстр! Просто особенная… — слезно запричитала Рита, пытаясь оттащить его за руку от кровати. — Она — не «порождение тьмы», не слушайте княгиню Улиану! Она — человек!.. Очень добрый, отзывчивый, благородный человечек! Она… она — магичка, но немного иная, она…
— Жаль, как же жаль! — с непонятной досадой проговорил Керль, но с места не тронулся.
— Чего жаль, что моя внучка не умрет, а поправится?! — послышалась уже знакомое магу ледяное шипение.
— Жаль, что внучка, а не внук, — с грустной усмешкой пояснил маг. — Не бинтуйте ее, это только мешает. Когда первая, бурная, стадия закончится, сделайте холодный компресс, давайте больше мяса и жидкий суп, но не кормите плотно, и пусть меньше спит, а больше ходит, но без резких движений. Мышцы должны усиленно работать при заживлении, а то атрофируются, потом трудно будет привести их в норму.
— От-ткуда в-вы з-знаете? — заикаясь от волнения спросила Рита, а Нения подошла и села рядом с внучкой, взирая на мага с удивлением и надеждой.
— Практика, — с усмешкой ответил он, непроизвольно потирая шрам над левой бровью.
— Вы уже уезжаете? — тихий мелодичный голос отвлек его от сборов.
В дверях конюшни стояла маленькая нимфа. Золотоволосая, с огромными, в поллица, васильковыми глазами, в воздушном розовом пеньюаре и домашних тапочках с помпончиками.
Как полуэльф, Керль достаточно видел Перворожденных и справедливо полагал их самой красивой расой. Но, глядя на девчушку перед ним, он недоумевал, как подобное совершенство могло родиться у людей.
— Мне пора, юная госпожа. Я уже и так на пять дней задержался, — ответил наконец он.
— А куда вы поедете?
— В Старьгород.
— А в Академию магов-воинов вы поедете?
— В этот раз нет. А почему вы спрашиваете?
— Да так, просто, — засмущалась девочка. — А вам нравилось там учиться?
— Очень, — честно ответил тот.
— А было не слишком тяжело?
— Когда как, но пацанята — народ выносливый, все перетерпят.
— Пацанята?.. А девочки?
— А девочек в Академию не принимают, только мальчишки учатся.
— А что, это запрещено законом? — продолжала допытываться «нимфа».
Керль задумался, а потом рассмеялся:
— Если подумать, то ни в одном укладе Академии про запрет на девочек не говорится, но директора Оллиса удар хватит, если к нему приведут ученицу! — Маг вдруг нахмурился: — Если вы пытаетесь пристроить свои способности, госпожа, то вам — к оракулам, им нужны провидицы, или к знахарям, целительницы тоже в почете. А в Академию вас не возьмут, и не надейтесь.
Лицо девочки преобразилось до неузнаваемости: взгляд стал колким, брови упрямо сдвинулись, губы растянулись в насмешливую ухмылку. У Керля сжалось сердце в дурном предчувствии.
— Не возьму-у-ут? — потянула девчонка. — Ну, это мы еще посмотрим!
Нежная нимфа превратилась в ехидную особу, абсолютно уверенную в своей силе и непобедимости.
Часть I. Искандеровская кровь
Глава 1. Ну уж что выросло, то выросло…
— Какая у вас резвая малышка!
— Не то слово!.. Восемнадцать месяцев уже
не могу спать спокойно!
— Это не самое страшное… Главное, чтобы вы
спокойно спали, когда ей будет восемнадцать лет.
Из диалога молодой и опытной мамы.
Вечер выдался холодным и пасмурным. Несмотря на то, что весь день небо пухло серыми тучами, дождя так и не было. Но зато теперь в воздухе пахло какой-то сыростью и промозглостью, что никак не должно было соответствовать погоде последнего месяца весны. По всем приметам цветовец[Цветовец — последний месяц весны.] должен выдаться жарким, но эта погода — издевательство над народной мудростью.
Так думал, наверное, каждый путник, которого нелегкая гнала по только что просохшим после паводков дорогам Такории к ее столице — Старьгороду. И, конечно, ни один из них не мог бы пройти мимо трактира с незатейливым названием «У трех братьев», окна которого так призывно и гостеприимно светились в вечерних сумерках.
Сам хозяин данного заведения, последний из тех трех братьев, что были упомянуты на вывеске, был такого же мнения, поэтому нисколько не удивлялся большему, чем обычно, количеству народа. Если день закончится без всяких проблем, то можно будет смело вывезти семью в Город на праздники — сегодня все потрудились на славу. Дверь в очередной раз скрипнула, впуская новых посетителей. Трактирщик поднял глаза от бочонка с пивом… и понял, что проблемы начались.
В дверях стояло двое парней, на которых, может, никто и не обратил бы внимание если бы не огромное количество разнообразного оружия. Обычные посетители столько никогда не таскают.
— Тесновато, — услышал трактирщик от одного.
— Ничего, если, что стены раздвинем! — хохотнул в ответ другой.
«Клиенты третьего вида, идущие под девизом: Гуляй душа, держите крепче стены! — определил хозяин заведения и, вздохнув, взглядом поискал под стойкой дубинку… На всякий случай.
Свояк, вспомнив о своих обязанностях, подошел и попросил оставить оружие при входе. Трактирщик напрягся, но новые посетители и не подумали буянить.
Тот, что был повыше… Да какое там „повыше“!!!.. В огромном детине было не меньше четырех с половиной локтей[Локоть — примерно 48 см] росту и, наверно, шесть пудов[Пуд — примерно 16 кг] живого весу. Он отдал два тяжелых тесака, нож с ножнами и лук с колчаном, полным стрел, после чего с вежливым оскалом поинтересовался: все ли будет в порядке с его вещами. Кузька судорожно икнул, а потом закивал. Трактирщик был уверен, что тот теперь глаз не отведет от имущества этого верзилы, и это к лучшему — не станет напиваться.
