удачный день! Уже чувствуется океан.
— Ла-ла-ла! – пело радио.
Петлистая дорога сузилась благодаря рельефу. Осторожней на повороте! Stooop! Со скрежетом тормозных колодок «Hummer» резко встал.
— Что за хрен!?
Посреди улицы, перекрыв проезд, стояло авто с фургоном. Чуть впереди, ровным полукругом, выстроились двенадцать мужчин. В белых санитарских халатах! Хрен не таков, а таковы 12 Киллеров мистера Фэйса, а сзади их труповозка.
Двенадцать стволов мини-автоматов, нацеленных на «Хаммер» — вот что увидел Литтл, всё остальное – мозг отодвинул на второй план.
Из-за поворота вывернул кабриолет: шофер успел крутануть руль и надавить на тормоз. Кабриолет развернуло на дороге. Задний ход «Хаммеру» теперь, по большей части, перекрыт. Как и передний…
Киллеры не пошевелились, мини-автоматы не дрогнули. Лишь породистые лица заухмылялись.
— Ловушка... классическая… — завыл Том Литтл. — Как из таких ловушек выбираются герои? Или даже они не выбираются?.. — Сейчас не время для вопросов, отвечать парни со стволами всё равно не будут. Литтл кинул напряженный взгляд и вправо и влево. В зеркала заднего вида. Так-так-так:
— Приехал спаситель, нет?
Из-за руля кабриолета вышел Данте: в длинной синей хламиде, в красных кожаных сапогах. Двухдневная щетина. На пальце фамильный перстенёк, в руке трость. Поэт ехал на финальную встречу с Арлекином, только пришлось притормозить.
— Ба, знакомые всё лица и авто! Старик Галилео был прав: земля круглая и вертится… — усмехнулся эксцентрик. Расклад, что перед глазами – театральный акт или убийство? Впрочем, акт и покойник – в этом театре синонимы. Мистер Фэйс не терпит суеты и отучил от суеты гражданина Бирмингема…
— Мистер Литтл, ваш катафалк прибыл! – гортанно крикнул Пётр. — Доставим с ветерком!..
Двенадцать затворов тотчас же передёрнули двенадцать рук. Синхронно. Сейчас вылетят, как минимум, двенадцать пуль. Из двенадцати стволов. Том Литтл внезапно ощутил, что копы смертны. И что самое печальное — смертны безнаказанно! Лицо сержанта полиции представляло из себя одну мечущуюся гримасу.
— Ла-ла-ла! – пело радио.
Поэт быстро подошёл к шеренге Киллеров, твёрдо встал напротив Петра. Повторил как заклинание:
— Это не суета. Спасти жизнь двум полисменам – всё что угодно, но не суета!
Убийца с библейским именем недовольно поморщился, и… опустил автомат.
— Убирайся! И убирай свою бригаду! – холодно сказал Игрок.
— Этот «Хаммер» обречён, Ваше Высочество. Вариант его спасения не обсуждался и посему не имеет места быть! – невозмутимо сказал Киллер.
Варианты есть всегда. Даже в положении без вариантов.
— Обсуждение было без моего участия… Ты ведь не будешь отрицать, что я играю главную роль и имею право сказать своё слово?..
— Платите нам не вы, мистер Принц!
Бить по дающей руке – значит быть бедным, но две дающие руки больше, чем одна. Каждая логика по-своему логична.
— Минуту, мистер киллер, — принял решение Данте.
— Ла-ла-ла! – пело радио. Том Литтл машинально взглянул на радиопанель и… увидел чуть ниже коробку переключения скоростей!..
— Самое важное решение в жизни, как всегда, приходит поздно! – прорычал коп. — Но лучше поздно, чем…
«Hummer» натужно взревел и дал задний ход. Пытаясь задом протиснуться мимо кабриолета. Идите узкими вратами! Широких врат в мире много, только лучше проходить через узкие – их мало. А ещё лучше проезжать. На мощном «Хаммере». Однако… мир – это не пятая миля к западу от Лос-Анджелеса, а права выбора здесь нет. «Hummer» стукнулся багажником в капот кабриолету. И заглох.
— Отъехал от смерти на шесть футов назад! – внезапно захохотал Литтл. – И это не смешно.
Данте распахнул переднюю дверцу джипа. Дверцу пассажира. И прямо на него вывалился труп Поля Рыбника. Реакция не подвела: поэт успел отскочить — труп упал под ноги.
— Игрок думал, что спасает Агнцов. Только вместо двух овечек глазам явился один козёл, — злорадно ухмыльнулся Пётр. Бригада киллеров поддержала ухмылку.
— Бродяга, что чисто разводит публику! — прошептал Литтл, только теперь опознав спасителя. — И заодно содержит банду наёмных убийц. Вероятно, исключительно с целью личного развлечения!
— Мистер Литтл!.. Верните миллион. Это плата за вашу… жизнь, — чуть запнулся Игрок. — Вашу никчемную жизнь!.. – Лишь бы не запутаться в чувствах! Совесть – тонкий и многогранный инструмент, склонный к мнительности, что часто приводит к ошибкам. У принцев точно. Ошибка совести тождественна смерти души.
— Чудик сразу не понравился... – снова прошептал Литтл. Но что ж теперь! Знал бы прикуп – не стал бы копом, а был бы таким вот чудиком. Вполне. Литтл нагнулся к месту для ног перед передним сидением, поднял чемодан.
— Вот ваш миллион, мистер Чудик… То есть, мистер… э-э…
Игрок перехватил чемодан и молча отошёл от «Хаммера», не закрыв дверцу.
— Мистер Главарь Мафии, — злобно добавил Том в уходящую спину. — Жаль, что не хватило чутья посадить его за решетку сегодня днём. Город стал бы чище. Наверняка.
Данте подал чемодан Петру.
— Здесь миллион долларов. Я покупаю жизнь убийцы!
Имеющий уши да услышит! Главный Киллер внимательно осмотрел Игрока. Человек, отдающий миллион долларов за такой пустяк, как жизнь негодяя – заслуживает именно такого осмотра. И не важно, кто есть человек. Это миллион долларов. Наличными.
— Ваше Высочество, видите ли, в чём дело. Приказ ликвидировать Тома Литтла нам отдал мистер Фэйс… Вы ведь не мистер Фэйс?..
— Верно. Но и ты не мистер Фэйс…
Игрок прав: сатане не стать богом. И наоборот. Всё сходится. Пётр сунул мини-автомат за пояс и взял чемодан.
— Вы купили жизнь человека, мистер Принц! – махнул рукою. — Наша миссия окончена.
Сколько будет: один миллион долларов разделить на двенадцать человек? Не мало. Но и не много. В общем, хорошие чаевые. И то ладно. Киллеры слаженно погрузились в труповозку и отчалили. В особняк мистера Фэйса.
Раздача Спасения
Мистер Фэйс находился посредине двора своего особняка: под «Песочным навесом». Тем самым навесом, где в начале Сюжета располагались автомобили Игроков. За его спиной возвышался собственно особняк, а перед театралом — в пяти футах, нестройной шеренгой громоздились его 12 Киллеров. За ними – ворота.
Сегодняшнее солнце умирало, падая в Тихий океан. Лишенные жизни лучи облекали сцену в цветовую гамму фантасмагории – оттенок свернутой крови был основным в палитре. Явственно слышался шум морского прибоя, а Бог вновь спустился с небес. И сел чуть
