и о своей жизни. Всё же он должен был получше узнать тех, с кем работал всё это пусть и недолгое время, и с кем вместе ему предстоит пойти в бой, выступая против Клода.
После часа такой беседы мы всё-таки решили встать из-за стола и, убрав посуду вместе с остатками еды, немного размять ноги, просто поиграв в активные игры на природе.
Мы решили даже поиграть в волейбол… В такую странную погоду, в день, когда уже завтра многих из нас может либо не стать, либо мы просто будем инвалидами.
Это было… Необычно и приятно.
Дорос был слишком гиперактивным и вечно делал ауты. Я мазала постоянно, особенно, когда Грелль пытался сделать красиво подачу, но как всегда заезжал мне в нос.
По-моему, лучше всех играли Доминго с Зирой и Анателой и Зигирилл с Уильямом, ну и Себастьян, куда уж без этого задиры.
Айзек вообще решил побыть судьёй и то делал он это плохо, так как пытался то и дело добежать до мячика и разорвать его своими клыками. От подобного зрелища даже меня пробивало либо на смех, либо на фэйспалмы.
Что сказать, даже несмотря на неудачные попытки некоторых из нас играть хоть чуточку лучше, это было весьма забавно и весело.
На какое-то время мы даже забыли обо всём том, что нас ждало завтра, и просто наслаждались этим днём отдыха и какого-никакого, а веселья. Стоило признать, что он был нужен абсолютно каждому из нас.
Лишь под вечер мы все, наконец, угомонились и решили хотя бы самую малость, но провести время со своими вторыми половинками, разойдясь по шатрам и палаткам. Только Айзек остался снаружи и захотел насладиться любимым сном под открытым небом.
Себастьян и я ели ягоды, лёжа на наших лежаках, словно просто наслаждались временем в походе. Ни о чем не говорили, даже телепатически.
Нужно ли было на самом деле разрушать нашу спокойную атмосферу какими-то словами? Думаю, нет.
Иногда полезно и помолчать, а не балаболить, как мы с Михаэлисом частенько очень любим это делать. Такие спокойные моменты тишины были столь же важны для нас, как и любое другое времяпрепровождение.
Сейчас нам и вправду не хотелось говорить ничего лишнего, что могло бы разрушить царящую вокруг нас атмосферу. Мы хотели просто насладиться этим мирным вечером и последующей за ним ночью перед тем, как начнётся наша важнейшая последняя битва…
Только когда мы засыпали в обнимку, беспокойство о завтрашней битве вновь заполнило наши мысли.
Мы бессмертны, а значит, смерти от рук Клода избежим, но вернёмся ли мы назад? Вдруг Фаустус попытается нас вместе с аномальной зоной отправить туда, откуда мы уже не вернёмся, да ещё и так, чтобы этот ублюдок сам остался внутри неё. Тогда бы он, как безумное, бездумное животное гонялся за нами, словно за желанной добычей.
Теперь же, по сути, и Себастьян считался для него лакомым кусочком из-за того, что теперь наши сердца, а значит, частично и демонические сущности, переплетены.
Для такого безумца, как Клод было бы просто сладостной победой поглотить нас обоих. Ведь он теперь даже и не побрезгует тем, чтобы питаться своими «сородичами».
Но, разумеется, мы не дадим сему свершиться, даже если придётся столь прекрасное место, что считалось раннее архитектурным достоянием, сровнять с землёй.
Да, нас будут ждать проблемы и допросы. Но мы же демоны… Мы загипнотизируем всех, изменим память, и вообще, всегда можно всё свалить на не угодных стране политиков и бизнесменов, которые как раз и занимаются эксплуатацией частного бизнеса и порой прибегают к не менее опасному рэкету.
Таких надо закрывать в тюрьме и так, чтобы откупиться они не смогли.
И всё же несмотря на все эти мысли и убеждения, беспокойству в наших сердцах было место. Если не за нас самих по большей части, то за наших друзей и союзников, которые, не смотря ни на что, шли в этот опасный и решающий бой вместе с нами бок о бок.
Проснулись мы рано. Светать только-только начало.
Айзек провыл свой сигнал о том, что Клод приближается.
Мы все быстро выскочили из палаток и взглянули друг другу в глаза и обнялись всей группой, даже фамильяр брезговать не стал, так он отдавал честь Азбилю, который был с нами до последнего вздоха.
Разняв наш круг объятий, решительной походкой наша команда стала идти к главному ходу особняка.
Аномалии нас уже поджидали там, смиренно и молча открывая огромные двери в свою таинственную и опасную обитель… Там, где всё, наконец, закончится, так или иначе.
Каждый из нас прошёл внутрь, пусть и не без внутренней дрожи. Мы все успокаивали наши взволнованные разумы мыслью о том, что сегодня одержим долгожданную победу, к которой так долго стремились.
Как и ожидалось, Клод явился далеко не один.
Позади Фаустуса, одетого будто граф Транси, с которым Сиэль имел дело при жизни, шли ещё двадцать четыре демона. По стилю-то я явно бы сказала, что с кем этот идиот повёлся, от того пошлости и набрался.
Что же по численности, то тут он поступил либо умно, либо хитро.
Из двадцати четырех демонов только трое были на уровне Себастьяна и Дороса, и наверняка эта тройка попытается скорее отвлекать на себя жнецов, а остальная низменная мелочь будет пытаться задавить нас числом, возможно, даже спрятать в кольце, чтобы потом мы не могли вырваться и были буквально забиты ими.
Только они забыли, что и аномалии-то на нашей стороне, а значит, мы возьмём их, если не численностью, то точно мощью.
Стоило нашим врагам ступить на территорию аномалий, как Клод одарил меня и Себастьяна надменным, наглым и даже насмешливым взглядом, сверкнув глазами:
— И это вся ваша так называемая армия? А где же те десятки демонов, которых твоя маленькая бессмертная протеже смогла «убедить» встать на вашу сторону, а, Себастьян?
— Мы сюда пришли не болтать, Клод, — отозвалась первой я, сверкнув опасно своим взором.
— Верно… — ответил Себастьян, чуть поклонившись и пропуская Клода внутрь с довольной улыбкой. — Не будем забывать о традициях.
Он пропустил и нашего врага и его «пешек», как Сиэль мысленно назвал последователей этого гада.
Михаэлис в своей когда-то привычной манере дворецкого закрыл за «гостями» двери особняка, сверкнув при этом коварной и хищной улыбке, преобразившей его идеальное бледное лицо. Он был похож на дикого грациозного зверя, загнавшего свою добычу в ловушку, из которой ей уже не выбраться живой.
— А теперь… — Клод перевел на меня свой безумный взгляд и, сверкнув глазами, расплылся
