Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
ПРЕДАННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
К середине 1930‐х годов многое указывало на изменение курса страны. То, что пропаганда ранее объявляла буржуазной роскошью, становилось желательным и даже обязательным: украшения, косметика, перманентная завивка, маникюр, лакированные туфли. Всего несколько лет назад комсомолка с накрашенными губами вызвала бы гнев и ужас и была бы исключена из комсомола за моральное разложение, но времена изменились. Сталин и партия провозгласили: время радоваться жизни. Облик процветающего гражданина становился символом процветающей страны. Реклама прививала вкус к хорошим вещам и веселому досугу. Мосторг продавал вечерние платья и смокинги. Можно было вызвать такси по телефону, а не ловить извозчика. Появилось больше личных автомашин. Вырос спрос на услуги косметологов. В городах открывались парфюмерные и цветочные магазины. Букеты порой стоили двухнедельной зарплаты рабочего, но цветы раскупали. Танцы стали обязательными для всех, от школьников до командиров Красной армии. Люди отдыхали в кафе и клубах, танцевали фокстрот и томное танго, которые ранее считались признаками загнивания и развращенности капиталистического общества.
О том, насколько резким был поворот партийной линии во взглядах на образ жизни, манеру поведения, стиль одежды, может рассказать такой факт. В одном из мемуаров я нашла описание санатория ЦК ВКП(б) тех лет. Особым шиком в одежде считались шелковые пижамы, их выдавали обитателям санатория. Партийцы появлялись в пижамах не только на прогулках и в столовой. Были случаи, когда и на митингах перед трудящимися близлежащего города ораторы выступали в шелковых пижамах. Невозможно представить, чтобы партиец в послереволюционные годы или даже в период нэпа вышел «к массам» не в кожанке или военной форме, а в шелковой пижаме и лакированных туфлях. Во второй половине 1930‐х это стало возможно.
Обуржуазивание быта, вещизм, пропаганду материальных ценностей в советском обществе середины 1930‐х годов отмечали многие. Лев Троцкий писал о преданной революции. Социолог Николай Тимашев – «о великом отступлении». Революционера сменял карьерист, который и добивался постов для того, чтобы лучше жить. Однако списать изменения на перерождение или вырождение власти недостаточно. Новый курс касался не только партийцев, но и каждого советского человека. Исследователи объясняют резкий поворот социально-политическими причинами – необходимостью стабилизации сталинского режима. Будучи социально-экономическим историком, хочу подчеркнуть причины экономические. Пропагандируя потребительские ценности, Политбюро боролось с проблемами, порожденными многолетней карточной системой – в первую очередь, отсутствием материальных стимулов к труду. Люди должны были вновь увидеть смысл в зарабатывании денег. Не скудный паек, а магазины, полные товаров, служба быта и веселый досуг должны были вернуть интерес к работе, поднять производительность труда и усилить приток денег в госбюджет. По словам Сталина, нужно было возродить «моду на деньги». Однако Политбюро проводило реформу не за счет расширения легального предпринимательства и рынка, а за счет перераспределения скудных государственных ресурсов, не желая менять основы социалистической экономики. Кризисы снабжения и локальный голод не оставляли страну и после «великого отступления».
Тут-то и зазвучали в Торгсине призывы наладить культурную торговлю, заняться рекламой, изучать потребительский спрос, следить за модой, проводить декадники чистоты и т. д. и т. п.
Однако легче было сказать, чем сделать. Например, кадровый вопрос. Даже в элитной Ленинградской конторе в период ее расцвета (весна 1935 года) 60% работников имели лишь низшее образование, включая самого управляющего конторы, его зама, ответственных руководителей групп, а также практически всех директоров магазинов и баз, их замов и почти всех заведующих отделов в магазинах и на базах. Подавляющее большинство продавцов (почти 80%) закончили лишь начальную школу. Среднее образование имели менее трети работников Ленинградской конторы – главным образом бухгалтеры, кассиры, экономисты. И всего лишь 14 человек, или менее 1% общего состава Ленинградской конторы Торгсина, в 1935 году имели высшее образование: два старших бухгалтера, три кассира, инспектор, четверо экономистов и юрист.
В глубинке картина повальной необразованности, а то и элементарной неграмотности торгсиновских работников будет еще более удручающей. Например, в руководящем составе среднеазиатских контор Торгсина (управляющие контор, уполномоченные правления в республиках, директора агентств и магазинов) не было ни одного человека с высшим образованием. Только двое закончили реальное училище, остальные имели за плечами лишь начальную школу. Высшее образование в руководящем аппарате среднеазиатского Торгсина было у двух специалистов: экономиста и юрисконсульта, который закончил юридический факультет при царе. Из-за высокой текучести кадров и нехватки людей брали на работу кого придется: престарелых учили отмерять и считать, колбасники работали в парфюмерии. Пытаясь поправить положение, правление присылало в регионы на подмогу работников из Москвы, но удержать их в глубинке из‐за плохих условий работы и трудностей с жильем было почти невозможно.
Социальный состав торгсиновских кадров свидетельствует о том, что их основной контингент составляла крестьянская молодежь, которая, спасаясь от коллективизации, переехала в город. Например, почти 60% общего кадрового состава Ленинградской конторы составляли бывшие крестьяне. Те из них, кто в городе смог получить среднее специальное образование, воспользовавшись льготным доступом к обучению, работали кассирами, продавцами, но значительное число бывших крестьян было занято на неквалифицированной работе обслуживающего персонала. Около четверти всего кадрового состава ленинградского Торгсина были выходцами из мещан со средним и высшим образованием. На первый взгляд поражает, что почти половина их работала в обслуге. Видимо, это были лишенцы, которые не могли получить иной работы по причине своего социального происхождения. Выходцы из рабочих составляли в Ленинградской конторе около пятой части кадрового состава. Они были продавцами или подсобными рабочими. Из бывших дворян в Ленинградской конторе работали три человека.
ЛЕГЕНДА О МЕШКЕ С ХЛЕБОМ
С отмены карточек и начала «великого отступления» не прошло и пары лет, а в стране опять начался голод. Неурожай и государственные заготовки зерна привели к тому, что колхозы остались без хлеба. Из-за отсутствия кормов начался падеж скота. С ноября-декабря 1936 года в Москву из местных управлений НКВД потоком пошли спецсообщения. География хлебного кризиса была обширна – Воронежская, Горьковская, Кировская, Курская, Куйбышевская, Оренбургская, Саратовская, Сталинградская, Челябинская, Ярославская области, Ставрополье, Мордовия, Чувашия, Республика немцев Поволжья, Башкирия.
Наиболее тяжелое положение сложилось на Волге. К началу весны 1937 года 60 из 87 районов Куйбышевской области были «охвачены продзатруднениями». В 36 районах секретные сводки НКВД отмечали случаи употребления в пищу суррогатов, в 25 – опухания от голода, в 7 – зарегистрировано 40 случаев смерти от голода. В феврале 1937 года в Саратовской области голодали 47 семей (7 районов, 201 человек), в начале марта – 111 семей (21 район, 486 человек). В Республике немцев Поволжья в январе 1937 года голодали 7 семей (3 кантона, 26 человек), в феврале – 40 семей (8 кантонов, 177 человек), к началу марта – 106 семей (409 человек), в марте – 111 семей (447 человек).
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
