Когда Халид прибыл в свой лагерь, халиф послал ему приказ атаковать лжепророка Мусейлиму в Йамаме. Этот человек, после смерти Мухаммеда, заявил, что Джабраил явился к нему и призвал его быть пророком для всех стран земли. Свои силы Мусейлима собрал в одной из крепостей Йамамы. Халид выстроил свои войска, построив ансаров и мухаджиров отдельно друг от друга, при этом он насчитал в своей армии примерно тридцать тысяч человек. Вскоре битва с Мусейлимой (по прозвищу Лжец) состоялась. Неверные были оттеснены в сад, где находился их лжепророк. Одному из правоверных удалось перелезть через ограду и открыть ворота сада. Мусульмане ворвались в сад и учинили побоище, в результате которого было убито семь тысяч мятежников, по этой причине то место стало называться Садом Смерти. Мусейлима нашел свой конец от рук того самого абиссинца, Вахши, который убил дядю пророка Хамзу в битве при Ухуде. Те, кто находился в крепости, открыли ворота и сдались. Халид забрал четверть их имущества в качестве добычи. В этой битве погибли брат Омара Зейд, Туфайл, Маан, Тхабит и другие, всего около семидесяти человек.
После смерти пророка из всех его последователей всего шестеро знали весь Коран наизусть, из них двое – не совсем верно, остальные правоверные знали лишь отдельные главы. Поэтому после побоища в Саду Смерти Омар сказал халифу:
– Такая победа может обернуться поражением на другом поле боя: если погибнут люди, знающие Коран, часть Священной Книги может погибнуть вместе с ними безвозвратно. Я считаю, что нужно собрать и записать все, что можно, и чем быстрее, тем лучше.
И Коран был собран: из кусочков пергамента, с белых камней, из пальмовых листьев и из памяти людей.
У истоков традиций
В те времена при встрече двоих правоверных в обычае было задавать вопрос: «Что нового?» В качестве ответа приводилась притча или изречение пророка, как, например:
«Я слышал, как пророк Господа, да пребудет на нем Его благословение и благодать, молился: «Господи! Сохрани меня в бедности во все дни жизни моей, позволь умереть мне в бедности и воскреси меня из мертвых среди бедных».
Я слышал, как он говорил: «И рай и ад ближе к тебе, чем шнурки твоих сандалий.
Не люби этот мир, и Господь будет любить тебя; не люби богатства людей, и люди будут любить тебя.
Зависть пожирает заслуги от добрых дел, как огонь пожирает дрова.
Нет лучшего наследства от отца ребенку, чем добрый нрав.
Лучше всякой Священной войны война с самим собой.
Нет лучше напитка, чем гнев, проглоченный во имя Аллаха.
Бойся Господа в обращении с животными: садись верхом, только когда они готовы к этому, и спешивайся, когда они устали. Да не останется доброе дело по отношению к животным без награды.
Твоя улыбка брату твоему – милосердие; твоя поддержка человека в свершении доброго дела – милосердие; твое запрещение запретного – милосердие; твоя помощь заблудшему найти путь в незнакомой стране – милосердие; твоя забота о слепце – милосердие.
Дай работнику твоему награду до того, как высохнет пот его.
Три вещи более всего радуют глаз человека, который видит их: зеленые поля, текущая вода, добрые лица».
Пророк Господа – да пребудет на нем Его благословение и благодать! – однажды сказал: «Более всего я люблю три вещи: молитву, благовония и женщин».
* * *
Наиболее искусным в знании Традиции считался Абу Бакр. Много раз, когда возникали споры, он приводил изречения пророка, до этого неизвестные. Среди преданий, рассказанных им, следующие:
«Не войдет в Сад Наслаждений питающийся от плодов запретных.
Нет ни дичи изможденной насмерть, ни дерева срубленного, кроме тех, в которых ослабло восхваление Господа.
Вор должен быть предан смерти по свершении пятой кражи.
Кто освобождает раба, наследует ему».
Если к Абу Бакру приходили с вопросом о законе, халиф сначала смотрел Коран, если там был нужный текст, он решал в соответствии с ним, если нет, то в соответствии с преданиями, которые знал. Если же он был в затруднении, то шел в город и советовался с мудрецами, говоря: знает ли кто-нибудь, как поступал пророк в таком-то и таком-то случае. Иногда собиралось много людей, и каждый рассказывал, что ему было известно о решениях пророка в похожих ситуациях. Тогда халиф обычно говорил: «Хвала Господу, Который даровал нам способность помнить и чтить Свои Традиции». Когда Абу Бакру встречался особо трудный вопрос, он созывал всех вождей ислама, своих близких друзей и, посоветовавшись с ними, принимал решение. Омар, когда сам стал халифом, следовал его примеру.
Абу Бакр назначил компенсацию за отрезанное ухо в размере всего-навсего пятнадцати верблюдов, – он сказал, что этот позор легко можно скрыть под длинными волосами или чалмой.
Однажды к халифу пришел человек из Йамана и пожаловался, что правитель той страны отрубил ему руку и ногу за воровство, которого он не совершал. Халиф пожалел его и оставил жить у себя в доме. По ночам этот человек молился так усердно, что Абу Бакр, увидев это, сказал:
– Клянусь твоим отцом! Ты проводишь ночи совсем не так, как подобает вору!
Но вскоре пропали украшения, принадлежавшие дочери халифа, Асме. Человек из Йамана принял самое горячее участие в поисках и восклицал при этом:
– Да постигнет кара Господня того негодяя, который осмелился обокрасть столь праведных людей!
Драгоценности нашлись через некоторое время в лавке ювелира, который сообщил, что их принес ему безногий и безрукий человек. Йаманца признали виновным, хотя неизвестно точно, признался он или нет, и халиф приказал отрубить ему другую руку.
– И все же я думаю, – сказал Абу Бакр, – что проклятие, которое он сам призвал на свою голову, намного серьезнее, чем то наказание, которое постигло его за эту кражу.
Абу Бакр основал первое казнохранилище в пригороде, где жил сам. Охраны не было. Когда люди спросили, почему никто не охраняет казну, он ответил:
– Дверь же заперта!
После того как халиф переехал в центр города, он перенес туда и казну. Когда поступали налоги и пожертвования, Абу Бакр раздавал деньги бедным или покупал оружие и лошадей для Священной войны с невежеством. Его обычаем было растрачивать все средства на благие цели, до тех пор пока казна не становилась пустой.
