Но это все вскоре затмила внутренняя красота строения. Когда мы вошли в дом, я чуть не ослепла! Столько золота я еще не видела. Оно было повсюду: в цвете стен, в мраморной глади пола, в хрустальных люстрах, в рамках картин и лепнине.
Я ведь жила во дворце, в самой толще горы, где тоже все сверкало, но от самоцветов. А наш необычный сад деревьев, сотканных из мрамора и змеевика и украшенных листьями малахита, мог заставить любого ослепнуть от такой неописуемой красоты. Мы — властелины всех горных пород, в том числе, и золота, но никогда бы не додумались использовать столько желтого металла. Зачем? Возможно, для людей золото считается чем-то статусным?
У порога нас встретил дворецкий, и повел по просторной галерее. Каждый ее уголок, потолок и стены покрывала искусная резьба по дереву и мрамору. Везде висели картины и фрески, возвышались скульптуры, на полу лежали шелковые ковры, а на высоких окнах — бархатные драпировки.
Привели нас в круглую комнату с книжными шкафами, что, наверное, содержали в себе богатейшую коллекцию. Мне очень хотелось рассмотреть ее, заглянуть в каждый фолиант, узнать, что таят в себе эти старинные страницы людской жизни, но перед нами появились хозяева.
Мне с трудом удавалось скрыть свое волнение, прислушиваясь к представлению гостей. Как я поняла, ради нас собрались не только родители Сорин, но и все ее семейство. Приехала пожилая тетя из соседнего поместья, старшая сестра с мужем. Также присутствовали кузины и младший брат Сорин, который был еще слишком юн и жил в отчем доме.
Все эти люди отличались исключительной сдержанностью. Наверное, их манеры в мире людей считались примером для подражания. Они не говорили лишнего, каждое слово было взвешено.
В основном говорил отец Сорин — строгий на вид мужчина в красивом черном костюме и забавно закрученными усами. Поприветствовав всех, он поспешил заговорить с профессором Крэйфом. Никогда еще я не видела наставника настолько спокойным и сдержанным. В гостях у Лавгардов он придерживался этикета и не позволял себе в речи, таких вольностей, как с нами на уроках.
Мне было интересно наблюдать за всеми, но в то же время, я чувствовала себя некомфортно. Боялась ошибиться в чем-то. Поэтому, с удовольствием приняв шампанское, делала вид, что наслаждаюсь напитком. Смотрела, как в сторонке Эвина о чем-то расспрашивает Джинор — младший брат Сорин.
— Ужасно выглядишь, — горячее дыхание обожгло кожу.
Я невольно вздрогнула, совершенно не услышав, как подошел Фран. А осознав его слова, моментально покраснела.
Пепельноволосый тем временем встал напротив меня. Как ни в чем не бывало, он непринужденно попивал свой напиток.
— Надеюсь, ты не собираешься наделать глупостей? Хватит и того, что явилась на прием в бабушкином платье.
— Тебе-то что? — огрызнулась, не повышая тона.
Решительно обошла его, отходя к окну. Вот же гадкий человек. Зачем ему нужно говорить столь ужасные вещи? Чтобы вывести меня из себя? Так не дождется!
Сделав глубокий вдох, я натянула улыбку, заинтересованно слушая, что рассказывает отец Сорин. В основном, это были истории о магии и о турнире, о том, как он горд, что его дочь среди числа избранных.
От меня не укрылось, как скривились губы профессора Крэйфа при этих словах. Но кажется, никто больше не заметил этой мимолетной реакции. Профессор явно недолюбливал магиню огня, и я поняла это еще в свой первый день в академии, когда шестикурсница не пропустила меня.
Вскоре нас пригласили к столу. На серебряных тарелочках стояли листочки с именами. Я не сразу нашла свое, создав некую неразбериху. Почему-то именно у меня не вышло найти нужный листочек, в то время как остальные сделали это довольно быстро.
— Ридвин, ты здесь! — не выдержав моей возни, Фран поднял листочек над головой, на котором оказалось мое имя.
Покраснев, поспешила к нему, обходя стол по кругу. К моему удивлению, пепельноволосый проявил исключительную вежливость. Поднялся, отодвинул мне стул, усадил, еще и медленно положил себе салфетку на колени, показывая тем самым, чтобы я повторила.
— Почему ты около Франа? — недовольно шикнула Сорин, когда «случайно» проходила около нас. — Твое место должно было быть около твоей стихии.
Я смутилась, хотела уже встать, когда меня остановил Фран, властно схватив за руку и усаживая назад.
— Странно, но сказано, что она сидит здесь, — он невозмутимо показал Сорин мой именной листочек.
— Хм, маман опять что-то напутала?!
После этой фразы Сорин не стала настаивать и ушла в свой край стола. А вот меня этот инцидент несколько обескуражил. Я не совсем поняла, что это сейчас было. Почему Фран вдруг заступился за меня?
Все заняли свои места: мужчины и женщины чередовались через один. Я сидела между Франом и Ивидом. Поначалу все говорили только со своими парами. Причем нужно было уделять время каждому. Сначала с левым партнером, потом обязательно поменяться. Признаться честно, это выглядело странно, ведь я не знала, о чем говорить с мальчиками. И вообще, зачем говорить? Можно ведь поесть в тишине.
Но, как оказалось, это было не так уж и легко — есть. Паниковать я начала, когда увидела огромное количество столовых приборов, окруживших мою тарелку. Я залилась ярким румянцем, осознавая, что не знаю, за что хвататься, чтобы съесть аппетитную говяжью отбивную. Решив, что пить не хочу, взяла бокал с водой, их, кстати, тоже оказалось много! Но благо по цвету можно было понять, где какое содержимое.
— Вот эту вилку, — украдкой указал мне Фран, отчего я чуть не захлебнулась водой. Если честно, «добрый» маг воздуха пугал меня куда больше, чем обычно саркастичный и злостный. Я вот-вот ждала подвоха.
— Нет! — вновь шикнули на меня, когда я потянула руку к более дальней от тарелки вилке. — Другую!
От неожиданности вздрогнула, уронив на пол столовый предмет, который успел еще и громко звякнуть о посуду.
Я с ужасом подняла взгляд на присутствующих. Все смотрели на меня, но пытались делать вид, что ничего страшного не произошло.
— Ой, Ханна, ты хорошо себя чувствуешь? А то ты сегодня какая-то никакая, — приторно учтиво отозвалась Сорин, грациозно попивая вино.
— Все хорошо, просто немного голова закружилась, — сказала первое пришедшее на ум.
— Ничего-ничего, Фириван сейчас все заменит! — безмятежно отозвалась леди Ринальда — мать Сорин, пышная, небольшого роста женщина.
— Девушка, наверное, впервые в таком обществе, вот и засмущалась, — добавил кузин Лавгардов. — А вы откуда собственно?
Недовольно посмотрела на каштановолосого юношу и сбивчиво ответила про родину моей мамы, надеясь, что после этого ко мне потеряют интерес.
— Вы из скромной семьи, как я посмотрю, — заметила младшая кузина, с неприкрытым отвращением рассматривая меня.
— Илиза! — осадила ее леди Ринальда, видимо, смущаясь за столь невоспитанное поведение девочки.
