Ассассины боролись, главным образом, против суннитов Сирии и Персии; иными словами, они могли стать «естественными союзниками» латинян, хотя и убили Раймунда II Трйполийского в 1152 г. Хотели ли они обратиться в христианство? Именно это утверждает Гильом Тирский. Однако в этом вопросе наш архиепископ был склонен принимать желаемое за действительное. Он уже обвинил тамплиеров в том, что в 1154 г. в Египте они из-за страсти к наживе выдали за деньги в Египет фаворита халифа, Насра, который был замешан в заговоре и надеялся найти убежище у братьев ордена. По словам Гильома, Наср был готов перейти в христианскую веру. Похоже, что тамплиеры не поддались на этот обман.[172] С еще большей осторожностью следует относиться к истории об обращении в христианство ассассинов. Вот что об этом событии рассказывает Гильом Тирский: «Старец Горы» завязал контакты с королем Амори, управлявшим графством Триполи вместо находившегося в плену Раймунда III. Он объявил о своем желании креститься вместе с членами своей секты при условии, что тамплиеры Тортосы откажутся от дани в две тысячи безантов, которую они заставили его выплачивать. Начались переговоры. В обстановке всеобщего энтузиазма король и посланцы «Старца» заключили соглашение. Но на обратном пути послы попали в засаду, устроенную тамплиерами из Триполи. «Старец» был в ярости; король тоже. Он отправил к магистру ордена, Эду де Сент-Аману, находившемуся тогда в Сидоне, двух баронов с требованием наказать виновного — Готье дю Мениля, надменного и высокомерного (впрочем, этот образ стал привычен для хронистов) храмовника, пользовавшегося дурной славой. Сент-Аман заявил, что сам наказал Готье и выслал его в Рим; кроме того, магистр воспретил двум баронам — а следовательно, и королю — вмешиваться в дела ордена и его братьев. Король Амори и слушать ничего не желал: он примчался в Сидон, где, особенно не заботясь о привилегиях ордена, проник в резиденцию Храма, силой захватил Готье и заключил его в тюрьму в Тире до вынесения приговора. Что король собирался сделать с виновным? Нам это неизвестно. Амори не успел принять никакого решения: он умер в июне 1174 г.[173]
Гильом Тирский и вслед за ним другие авторы вновь и вновь возвращались к теме алчности тамплиеров. Допустим. Но переход ассассинов в христианство был абсолютно иллюзорным. Нельзя забывать, что они действовали сугубо в рамках ислама. Когда руководитель персидских ассассинов возжелал стать живым богом и порвать с исламом, то его шаг привел к исчезновению секты в данном регионе. Вождь секты в Сирии никогда не совершал подобной ошибки. Его проект союза с христианами был чисто тактическим ходом, и возможно, что тамплиеры наряду с другими латинянами отдавали себе в этом отчет.
Впрочем, это не имеет особого значения. Важно другое: произошедшее показало, что сильная королевская власть была способна подчинить себе военные ордены. Но могла ли она обойтись без них? Нет. Ходили слухи, что Амори, раздраженный поведением тамплиеров, и, более того, сознавая опасность, грозившую королевству со стороны богатых и независимых орденов, вынашивал план их упразднения. Но одно дерево не должно заслонять леса! Пусть личная неприязнь между королем Амори и тогдашним магистром Эдом де Сент-Аманом, который, в соответствии с образом, нарисованным текстами своего времени, видимо, был человеком достаточно вспыльчивым, не затмит в наших глазах глубокую солидарность между орденами и иерусалимской монархией. Уничтожить военные ордены? Во второй половине XII столетия? Невозможно. Папство никогда бы этого не допустило, и любому во всем христианском мире это было известно.
Глава 4. Жерар де Ридфор, злой гений ордена Храма
Могущественные военные ордены и сильная королевская власть — таково было наилучшее соотношение сил для успешной защиты латинских государств. К несчастью, в 1174 г., по смерти Амори, королевская власть пошатнулась. Юный и талантливый Балдуин IV заболел проказой. Его смерть положила начало политическому кризису, обернувшемуся катастрофой в результате деятельности Жерара де Ридфора, этого злого гения ордена Храма.
Война на Востоке около 1180 г.
Чтобы понять военный аспект этого кризиса, необходимо тщательно изучить военное искусство латинян, включая тамплиеров.[174]
Прибывшие на Восток первые крестоносцы умели сражаться верхом. Подковы, седло, стремена позволяли рыцарю уверенно держаться на лошади и наращивать ударную силу во время атаки. Знакома им была и стрельба из лука.[175] Но до этого они участвовали не в очень масштабных сражениях. На Востоке же им пришлось столкнуться с подвижным неприятелем, предпочитавшим воевать на расстоянии. Тяжеловооруженный всадник Западной Европы сошелся в бою с конным лучником восточных армий. Ливень стрел навстречу лавине атакующей коннице — так выглядело это противостояние на начальном этапе.
Франкский всадник был облачен в кольчугу из металлических колец или пластинок, на тканевой или кожаной основе; но в течение XII в. этот доспех стал более гибким и легким — настоящее кружево из тысяч мелких железных колец. И та и другая кольчуга защищала человека с головы до колен. Поверх нее надевали тканевую тунику, оберегавшую всадника от солнечного жара. Шлем или шишак был цилиндрической или круглой формы. Специальная пластина прикрывала нос, а другие, на уровне шеи, довершали защитное обмундирование. В таком виде крестоносцы изображены на фресках часовни в Крессаке (Шаранта) и надгробиях в церкви ордена Храма в Лондоне. Рыцарь отражал удары треугольным щитом (экю), первоначально большим и продолговатым, затем укороченным и более удобным в бою. Оружием нападения ему служило длинное копье.
В сражении рыцари подразделялись на копья, знамена, баталии. Они атаковали линиями, которых обычно было три: рыцари из первой линии должны были прорвать вражеские ряды, из второй — завершить разгром противника, третья же оставалась в резерве. Храмовники делились на отряды во главе с командорами, в свою очередь выполнявшими приказы маршала ордена Храма. Каждый тамплиер занимал свое место в строю и не мог покидать его без разрешения (статьи 161–163).
Этой тяжелой коннице противостояли легкие всадники мусульманских — точнее, тюркских — армий. С середины XI в. из турок-сельджуков (тюрок-сельджуков) состоял военный и политический персонал Багдадского халифата. Анна Комнина, дочь византийского императора Алексея Комнина, описывает тактику турок следующим образом: «Что касается боевого оружия, то они совсем не пользуются копьем, в отличие от тех, кого называют кельтами; они полностью окружают врага, осыпают его стрелами и обороняются на расстоянии».[176]
