Даже солнце сегодня казалось не столь ярким, как обычно, пока Маргерит не сообразила, что дымка и вправду непривычно густая, особенно на северо-востоке, словно оттуда надвигался шквал. Можно уточнить в департаменте метеорологии, подумала она. Завтра.
Наконец, уже перед самым сном, она заглянула в комнату Тесс.
Девочка крепко спала. Пустую раму над кроватью все еще закрывала импровизированная заплата Криса из пластика и фанеры, так что в комнате было тепло. Тьма снаружи, тьма внутри. Зеркала, по счастью, пусты. Ни звука, только легкое дыхание Тесс.
И в этой тишине Маргерит наконец поняла, для кого пишет свою историю. Не для себя самой. Определенно не для других ученых. И тем более не для публики.
Она пишет ее для Тесс.
Понимание прибавило ей бодрости, о сне теперь не могло быть и речи. Она вернулась в кабинет, включила настольную лампу и снова достала тетрадь. Раскрыла и стала записы- вать.
Пятьдесят лет назад, на планете такой далекой, что никому туда никогда не добраться, был город из базальта и гранита. Такой же большой, как наши большие города, его башни высоко вздымались в сухой разреженный воздух этого мира. Город стоял на пыльной равнине, а равнину окружали высокие горы, на их вершинах снег не таял даже летом. В этом городе жил некто, кого нельзя назвать человеком, но он тоже был своеобразной личностью, во многом не такой, как мы, а в чем-то – очень похожей. Мы называли его Субъектом…
Пятнадцать
Сью Сэмпел вновь начала с нетерпением ждать выходных, даже несмотря на осаду.
Какое-то время особой разницы не было: в рабочие дни занятий хватало, но все портили гневные припадки и прочие странности ее начальника; суббота и воскресенье тянулись долго и тоскливо, поскольку в машину ведь не прыгнешь, не махнешь в Констанс, чтобы развеяться. Поначалу она просто беспрерывно курила все выходные, однако запасы травки стали иссякать. (В ассортименте черного грузовика она тоже не значилась.) Сью взяла почитать у другой секретарши из «Плазы» романы Тиффани Эрис – пять увесистых книг о медсестре в Пекине времен войны, разрывающейся между любовью к пилоту разведывательного самолета и тайной интрижкой с крепко пьющим оружейным контрабандистом. Книги Сью скорее понравились, и все же она решила, что для настоящего канадского каннабиса «Зеленая марка» (который регулярно, пусть и незаконно, поставлялся из Северного Протектората) это неважная замена. В жестяной банке от леденцов, которая хранилась на полке с бельем, оставалось всего-то граммов десять.
В этот момент у нее на пороге возник Себастьян Фогель – с ордером на поселение от Ари Вейнгарта и потертым коричневым чемоданом.
Поначалу он Сью не слишком глянулся. По-своему милый, конечно – Фогель напомнил ей рождественского эльфа, – за шестьдесят, слегка полноватый, седой венчик вокруг сияющей лысины, густая рыжая с проседью борода. Очевидно, застенчивый – даже слегка заикался, когда представился, – и, что хуже всего, Сью показалось, что он кто-то вроде священника, возможно, на пенсии. Постоялец пообещал ее «никак не беспокоить», и Сью опасалась, что обещание свое он сдержит.
Назавтра она навела справки у Ари. Тот сказал ей, что Себастьян отставной профессор, вовсе даже не священник и что он один из трех застрявших в Слепом Озере журналистов. Перу Себастьяна принадлежала книга под названием «Господь & квантовый вакуум», Ари одолжил ей экземпляр. Книга оказалась не такой красочной, как романы Тиффани Эрис, но гораздо содержательнее.
И тем не менее Себастьян Фогель оставался не более чем молчаливым соседом до того самого вечера, когда он застал ее сворачивающей косячок на кухонном столе.
– Ого, – сказал он с порога кухни.
Прятать жестянку или папиросную бумагу было уже поздно. Сью, чувствуя, что попалась, попыталась обратить все в шутку.
– Не желаете присоединиться?
– Что вы, разве я могу…
– Нет-нет, вы меня ничуть не обидите, если не…
– …Разве я могу столь злоупотребить вашим гостеприимством? Однако у меня тоже завалялось в чемодане граммов двадцать, и если вы не откажетесь…
С этого момента жизнь стала налаживаться.
Фогель был на пятнадцать лет старше Сью и родился девятого января. Ко дню рождения они уже делили между собой и постель. Сью он здорово нравился – с ним оказалось куда веселее, чем она могла представить, – и все-таки она понимала, что это, по всей видимости, не более чем «блокадный роман». Этот термин она услышала во время обеденного перерыва. Блокадные романы цвели сейчас пышным цветом по всему городку. Клаустрофобия в сочетании с неуверенностью в завтрашнем дне оказалась прекрасным афродизиаком.
День рождения Себастьяна выпал на субботу, и Сью готовилась к нему не одну неделю. Она хотела организовать торт, однако кондитерские смеси на складе отсутствовали, а печь торт по рецепту из простых ингредиентов Сью не рискнула. Зато нашла другое решение.
Она внесла тортик, на котором горела единственная свечка, в столовую. И сказала:
– С днем рождения!
Тортик был совсем маленький. Но значение его заключалось не в размере.
Радостную улыбку на тонких губах Себастьяна было видно даже сквозь усы.
– Как мило! Сью, огромное тебе спасибо!
– Ерунда, ничего особенного.
– Конечно же, не ерунда. – Он явно наслаждался видом тортика. – Я уже с месяц не видел деликатесов. Где ты его добыла?
По большому счету, конечно, это был не тортик. Просто «Динь-Дон», в который воткнули свечку.
– Тебе лучше не знать, – сказала Сью.
В субботу Себастьян договорился, что пообедает с коллегами у Сойера. И пригласил Сью присоединиться.
Она согласилась, хотя и не без сомнений. Двадцать лет назад Сью окончила физический факультет, однако венцом ее последующей карьеры стал лишь секретарский пост в Слепом Озере. Она слишком долго оставалась в стороне от технических дискуссий, чтобы получить удовольствие от участия в непринужденной беседе звезд научной журналистики. Впрочем, Себастьян ее успокоил. Его друзья – писатели, а не ученые. «Несколько прямолинейные, но без снобизма».
Она отвезла Себастьяна, у которого не было машины, к Сойеру, и они припарковались под сыплющим с неба легким снежком. Дул свежий ветерок, солнце то выглядывало из облачных ущелий, то снова исчезало. Теплый влажный воздух внутри ресторана навевал дрему.
Себастьян познакомил ее с Элейн Костер, худой женщиной с кислым выражением лица, и Крисом Кармоди, высоким, мрачноватым, довольно симпатичным, хотя и несколько встрепанным. Элейн после вялого рукопожатия заявила:
– Однако, Себастьян, вот от вас мы не ожидали…
Сью поразила враждебность, чуть ли не прямая издевка в ее голосе, а также и то, что Себастьян не обратил на это ни малейшего внимания.
На обед были суп и сэндвичи, неизбежное осадное меню. Сью издавала разные одобрительные звуки, но в основном прислушивалась к разговору остальных. Они обсуждали политику Слепого Озера, включая определенные домыслы насчет Рэя Скаттера, и вечнозеленую тему блокады. Вспоминали людей, о которых Сью не имела ни малейшего представления, так что она даже начала обижаться, несмотря на то что Себастьян положил под столом руку ей на колено и время от времени ободряюще его погла- живал.
