Как будто жизнь остановилась,И будто чёрная дыра,Пульсируя, опять открылась,В бездонное нутро зовя сердца…
Творить и созидать, блаженно созерцатьТы создан Богом, человек!Но тягу к разрушенью не унять,О человек, но как же так?!О, сын Адама, как же так?!
Было бы весьма выигрышно для сюжета, если бы следующий герой повествования родился в тот же день, когда умер Темирбек. Таким образом продолжилась бы незримая цепочка, начавшаяся ещё с Азамата. И такое совпадение действительно могло быть. И это было бы символично, потому что Сурхо Даргов был полной противоположностью Темирбеку Гацуеву.
С самого рождения он был хрупким и робким, в отличие от дерзкого и бойкого Темирбека. Он родился в Грозном, в последние годы Кавказской войны, когда линия фронта отодвинулась далеко в глубокие высокогорные районы Кавказа. Отец Сурхо был мелким городским лавочником. Их предки покинули Баражой давно, и теперь считались коренными горожанами. И здесь, наверно, впервые в истории Чечни, традиционная власть старейшин немного сдала позиции. Как и в любой русской крепости, в Грозном квартировала царская армия, и у крепости был комендант. Для чеченцев это было не просто чем-то странным и диким, – для них это выглядело как нашествие другой цивилизации, следовавшей каким-то совершенно немыслимым законам.
Родители Сурхо принимали мир таким, какой он есть, со всеми его проявлениями, какими бы абсурдными они ни казались. Странная власть? Ну и что, главное ведь, что безопасно, тихо, есть работа, можно растить детей. Не разваливается каким-то чудом? Ну и слава Всевышнему…
Маленький Сурхо был несколько далёк от обычаев чеченцев, а о кровной мести он впервые услышал от своего дяди – Майербека.
Дядя жил в одном из аулов и приезжал в город от случая к случаю, а вместе с собой привозил истории. Как-то он приехал и сухо обронил: «Несколько лет назад мы отомстили Гацуевым».
– За что отомстили? – спросил Сурхо.
– За убийство. Смерть за смерть, – мрачно усмехнулся Майербек, и принялся рассказывать историю: – Жила в одном далеком ауле красавица Дагмара Даргова. Наших там было немного. У неё только старый отец, два брата – один совсем младенец, а второй подросток, только-только достигший совершеннолетия. А ещё у неё было пять сестер. Дагмара была самой красивой из всех. Многие приходили к ней свататься, но она всем отказывала. Несколько лет тому назад пришли в тот аул несколько Гацуевых. Не знаю, зачем. Было какое-то дело у них. И был среди них один по имени Була – сильный, смелый и наглый. Увидел он Дагмару и сказал ей, что она станет его женой, и что ему всё равно, что придётся ради этого сделать. Дагмара в ответ только презрительно фыркнула. Була обиделся, и тогда на защиту сестры встал её маленький брат и потребовал, чтобы Була убирался из их села. Завязалась драка, и Була легко справился со слабым противником. По поводу убийства собрался совет старейшин. Они определили, кто был убийца. На нас легла кровная месть. И месть совершилась быстрее, чем можно было ожидать, – Дагмара, не говоря ни слова, взяла пистолет отца, нашла Булу и застрелила его.
Кровная месть – это древний и уважаемый обычай. Нас с Гацуевыми связывает долгая вражда. Когда ты вырастешь, Сурхо, ты станешь сильным и ловким джигитом. И, может быть, когда-нибудь тебе тоже придётся отстаивать честь семьи, а при необходимости – отомстить за кровника. Запомни это.
Но стать сильным и ловким у Сурхо почему-то не получалось. Вместо этого он постоянно болел, и родители замучились водить его по врачам. Некоторые даже думали, что этот бледный ребёнок умрет, так и не повзрослев, однако он выкарабкался. Из-за вечных болезней он мало учился, но – и это было неожиданным для всех – оказался одним из самых успевающих учеников. В отличие от остального организма, не сильно радовавшего хозяина, голова Сурхо работала замечательно. Он быстро всё схватывал и вскоре даже начал просить дать ему учебники для старших классов. Более того, скоро и доктора, которые постоянно возились с ребёнком, начали замечать, что мальчик живо интересуется лекарствами и их инструментами. Таким образом, будущее Сурхо было определено, и по окончании школы он твёрдо заявил, что хочет быть врачом. Более того – хирургом, хочет спасать жизни людей. Родители, конечно, обрадовались, но и задумались – как? Чтобы учиться на хирурга, нужно было поступать в медицинский институт. Такого учебного заведения в Грозном не было. В конце концов, этот город ещё совсем недавно был обычной военной крепостью. Другое дело – Ставрополь-Кавказский. Этот город, считающийся «Вратами Кавказа», как и Грозный, вырос из пограничной крепости, однако скоро стал главным центром края. Там, как грибы, появлялись учебные и торговые учреждения. Однако переезд туда и, более того, оплата обучения сына, – были неподъёмными тратами для родителей Сурхо. Оставалось надеяться только на помощь большой семьи, и тогда в город приехал Майербек – человек, принимающий окончательное решение.
– Знаешь, насколько почётна работа хирурга? Как тяжело туда устроиться? Лучшие хирурги едут работать в Москву, в Петербург, к самим царям, – эти слова прозвучали, будто названия далёких планет.
Сурхо кивнул.
– Как ты думаешь… – продолжил неумолимый допрос Майербек. – Достоин ли ты? Ставрополь – русский город. Там всё построено на деньгах и связях. Нам придётся давать взятки, договариваться, становиться должниками. Но мы можем пойти на это, если оно того стоит, – его взгляд просто-таки пригвоздил паренька к стене. – Так вот, ты и скажи мне, оно того стоит?..
– Не знаю, – сказал Сурхо, не поднимая глаз. Он действительно не знал, сможет ли стать хорошим хирургом и когда-нибудь отплатить дяде за оказанную услугу. Он слышал, как слабо и тонко звучит его голос, но ничего не мог с этим поделать. Его будущее представало перед ним в сплошном тумане.
– Понятно, – заключил Майербек и вышел из комнаты.
Вскоре Сурхо услышал, как дядя в соседней комнате разговаривает с отцом. Он не слышал слов, но тон Майербека был грозным. «Он не мужчина», «не чеченец», «не джигит», «не жилец», «размазня» – чудилось в этом тоне. А в голосе отца слышались извиняющиеся, оправдывающиеся нотки, он заступался за сына, пытался защитить его от всех этих отношений между родами, от всевидящего ока семьи, от кинжалов и пистолетов. Он хотел, чтобы сын был счастлив, занимался любимым делом, приносил пользу людям.
Уходя, Майербек даже не взглянул на Сурхо.
