Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Но они повели нас к Первому корпусу – несколько раз горевшему и восстанавливавшемуся, но всегда называвшемуся Первым корпусом Девонской школы. В нем находились только классные комнаты, поэтому в столь поздний час он пустовал, что заставило нас почувствовать себя еще свободнее. Внушительная связка ключей, оставшаяся у Бринкера, с тех пор как он был старостой класса, тихо звякнула, когда мы подошли к парадной двери, над которой красовалась латинская надпись: «Сюда приходят мальчики, чтобы стать мужчинами».
Ключ повернулся в замке, мы вошли и очутились в зыбкой, сомнительной реальности вестибюля, виденного нами только в дневном освещении и при большом стечении людей. Звук наших шагов предательски отражался от мраморного пола. Мы проследовали через вестибюль к призрачной анфиладе окон, по бледному маршу мраморных ступеней повернули налево, еще раз налево, прошли через двое дверей и очутились в актовом зале. Одна из знаменитых девонских люстр с подвесками в виде мерцающих «слез» сеяла тусклый свет с высокого потолка. Через весь зал, ряд за рядом, вплоть до высоких смутно просматривавшихся окон, тянулись черные скамьи в колониальном стиле. В дальнем конце был устроен помост, отгороженный от зала невысокой балюстрадой. На помосте сидело человек десять старшеклассников, все в черных выпускных мантиях. Наверное, будет что-то вроде школьного маскарада, подумал я, с масками и свечами.
– Вы все видите, как хромает Финеас, – громко произнес Бринкер, когда мы вошли. Получилось слишком громко и слишком грубо; мне захотелось двинуть ему как следует. Финеас был ошеломлен. – Садитесь, – продолжил Бринкер, – в ногах правды нет. – Мы сели в первом ряду, где уже устроились восемь-десять других учеников, смущенно улыбавшихся тем, которые возвышались на помосте.
Что бы ни задумал Бринкер, место он выбрал ужасное. В актовом зале не было ничего забавного. Я вспомнил, как сотни раз тупо таращился через эти окна на вязы Центрального выгона. Окна, затянутые чернотой ночи, приобрели мертвенный вид – были слепы и глухи. На обширном пространстве стен неясно вырисовывались очертания картин – портретов маслом покойных директоров, одного или двух основателей школы, былых заведующих кафедрами, какого-то легендарного спортивного тренера, которого никто из нас в глаза никогда не видел, некой дамы, совершенно нам неизвестной – благодаря ее наследству школа была существенно перестроена, – безымянного поэта, чье творчество, как считалось, когда он учился в этой школе, предназначалось в первую очередь грядущим поколениям; какого-то юного героя, выглядевшего театрально в мундире времен Первой мировой, в котором он и погиб.
Я подумал, что в таком антураже любой розыгрыш обречен на провал.
Актовый зал использовался для общих лекций, дебатов, спектаклей и концертов; из всех школьных помещений в нем была самая плохая акустика. Я не мог разобрать, что говорил Бринкер. Он стоял на полированном мраморном полу перед нами, но лицом к помосту, и обращался к сидевшим за балюстрадой. Я различил лишь слово «расследование» и что-то насчет «нужд родины».
– Что это за пустая болтовня? – сказал я.
– Не знаю, – коротко ответил Финеас.
Бринкер повернулся к нам, продолжая говорить:
– …вина на партии, несущей ответственность. Начнем с короткой молитвы. – Он сделал паузу, обведя нас тем подозрительным взглядом, который использовал в такие моменты мистер Кархарт, и любезно пробормотал голосом того же мистера Кархарта: – Давайте же помолимся.
Мы все моментально и не задумываясь низко склонились, упершись локтями в колени и приняв позу, в которой обычно обращались к богу у нас в школе. Бринкер поймал нас врасплох, а в следующий момент уже было поздно отступать, потому что он поспешно начал читать «Отче наш». Если бы в тот момент, когда Бринкер произнес: «Давайте же помолимся», я ответил: «Иди ты к черту», все могло быть спасено.
Потом наступила робкая тишина, а спустя несколько секунд Бринкер произнес:
– Финеас, прошу.
Финни встал, пожав плечами, прошел вперед и встал между нами и помостом. Бринкер вытащил из-за балюстрады кресло и с изысканной вежливостью усадил в него Финеаса.
– Просто своими словами, – сказал он.
– Какими своими словами? – спросил Финни, изобразив свою фирменную гримасу, означавшую «ты идиот».
– Я знаю, что их у тебя не особенно много, – со снисходительной улыбкой продолжил Бринкер. – Воспользуйся теми, которые ты узнал от Джина.
– О чем я должен говорить? О тебе? Для этого у меня есть куча собственных слов.
– Со мной все в порядке. – Словно желая заручиться подтверждением, Бринкер обвел всех мрачным взглядом. – Жертва – ты.
– Бринкер, – начал Финни сдавленным голосом, какого я никогда не слышал, – ты что, умом тронулся, что ли?
– Нет, – спокойно ответил Бринкер, – умом тронулся Чумной, другая жертва. Но сегодня мы расследуем твое дело.
– Что за ересь ты несешь, о чем речь?! – вдруг вклинился я.
– О несчастном случае с Финни. – Он говорил так, будто происходящее было делом естественным, самоочевидным и неизбежным.
Я почувствовал, как кровь ударила мне в голову.
– В конце концов, – продолжил Бринкер, – война на дворе. И вот один солдат, которого страна уже потеряла. Мы обязаны выяснить, что случилось.
– Просто для протокола, – подал голос кто-то с помоста, – ты ведь согласен с этим, Джин?
– Я сказал Бринкеру сегодня утром, – начал я предательски дрожащим голосом, – что считаю это худшей…
– А я ответил, – перебил меня Бринкер абсолютно спокойным и самоуверенным голосом, – что это послужит на благо Финни, – он добавил голосу искренности, – и тебе, кстати, тоже, Джин, если все будет до конца выяснено. Мы же не хотим, чтобы год заканчивался с какими-то тайнами, слухами и подозрениями, витающими в воздухе, правда?
Коллективный рокот согласия раздался в сумеречной атмосфере актового зала.
– Что ты несешь?! – Музыкальный голос Финни был исполнен презрения. – Какие слухи и подозрения?
– Это несущественно, – сказал Бринкер с важно-самоуверенным видом. Он этим упивается, с горечью подумал я, воображает себя воплощением Правосудия с весами в руке. Однако он забывает, что у Фемиды не только весы в руке, но и повязка на глазах. – Почему бы тебе просто своими словами не рассказать, что случилось? – продолжал Бринкер. – Ну, считай это просто блажью с нашей стороны, если хочешь. Мы вовсе не пытаемся кого-то в чем-то обвинить. Просто расскажи нам. Ты же знаешь, мы бы не стали тебя пытать, если бы у нас не было на то оснований… серьезных оснований.
– Да нечего рассказывать.
– Нечего рассказывать?! – Бринкер выразительно посмотрел на загипсованную ногу Финни и палочку, зажатую у него между колен.
– А что? Я просто упал с дерева.
– Почему? – поинтересовался кто-то с помоста. Акустика в зале была настолько плохой, а свет настолько тусклым, что я чаще всего не мог увидеть, кто говорит, и разобрать, что говорят. Видеть и слышать я мог только Бринкера и Финни, находившихся на широкой полосе мраморного пола между передними сиденьями и помостом.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
