«Конечно, осмотрительность — ценное качество, — подумал тогда Салманов, — но нельзя, чтобы осторожность становилась тормозом». Приехав в Кемерово, он пошел в управление малых рек, чтобы самому убедиться в нереальности переезда до конца навигации. «Вы везучий человек, — услышал он от речников. — Баржи у нас есть, и мы можем их вам выделить через неделю. Только единственная просьба — суда должны вернуться до наступления холодов».
«Счастливым вышел я на улицу и сел в машину, — вспоминал Салманов. — Решение созрело у меня сразу, надо переезжать, нечего дальше тянуть. Судьба улыбнулась, дает шанс. О последствиях самовольного перебазирования даже не думалось. А могла вся эта затея с переездом плохо для меня кончиться: и с работы бы выперли, и из партии исключили. Но обошлось, крепко поругали, однако наказывать не стали. А тогда мы быстренько собрались, погрузились на баржи и поплыли…»
И вот — 21 марта 1961 года случилось! Ударил первый фонтан! Радость! Восторг! И коротенькая телеграмма своим оппонентам: «В Мегионе получен фонтан нефти дебитом 200 тонн. Вам это ясно? Приветом Салманов». «Может зря я так? — в какой-то момент засомневался первооткрыватель, но для себя решил: — Нет, нельзя жалеть тех, кто подставляет подножки!» В этом был весь Фарман — резкий в суждениях, бескомпромиссный в делах, фанатично преданный геологии… Говорить то, что думаешь, и делать то, что считаешь нужным, — во все времена это была слишком большая роскошь. Но Салманов знал — он мог себе это позволить.
А со своим «крестным отцом» Николаем Константиновичем его связали годы совместной работы, которая потом переросла в крепкую мужскую дружбу. Бывая на Тюменской земле, Байбаков обязательно старался побывать у Салманова. «Пойду к Фарману, — говорил Николай Константинович, — пусть он скажет, где и чего ждать…» Непременно встречались они и в Москве. Внучка Маша хорошо запомнила Фармана Курбановича, как он приезжал на дачу, их посиделки за столом. В последние годы они стали встречаться еще чаще. Говорили на разные темы — и отраслевые, и государственные. Два бакинца, два человека, не мыслившие свою жизнь без профессии, два великих сына своего времени и своей страны.
«Обязан сомневаться»
Месторождения открыли. Но как взять сибирскую нефть? На тысячу километров — ни жилья, ни дорог. Сплошные болота… В середине 1960-х годов разгорелись бурные дискуссии. Спорили ученые, производственники, партийные деятели.
Мнения разделились. Одна группа настаивала: у нас «закон планомерного пропорционального развития народного хозяйства при социализме». Сибирь осваивать надо, но постепенно, без переброски туда главных материальных и трудовых ресурсов отрасли, без перенапряжения сил. Сторонники этого подхода говорили о том, что Тюмень — регион сложный, тяжелые климатические условия, отсутствие необходимой инфраструктуры… Так зачем же форсировать события? Откуда взять гигантские капиталовложения? И вообще, возможен ли такой проект?
Сторонники тюменского варианта не соглашались: да, такой проект не только возможен, но и жизненно необходим! Потенциал уже обустроенных регионов небезграничен. Следует думать о «завтрашнем дне», готовить ресурсную базу. В недалеком будущем начнется закономерное снижение добычи в «старых» районах. И что тогда? Конечно, для Тюмени потребуется финансирование, и немалое. Но каждый рубль окупится сторицей! Речь идет не просто о большой нефти, а об очень большой нефти… Для страны это уникальный шанс — настаивали приверженцы Тюмени.
Чью сторону принимал Байбаков в этих дискуссиях? Конечно, как настоящий нефтяник он не мог не увлечься, не загореться Западной Сибирью. Его душа рвалась на тюменские просторы. Тем не менее Николай Константинович понимал и другое: нужно все тщательно просчитать, взвесить все «за» и «против». Поэтому он лично мотался в Сибирь, выезжал на месторождения, проводил совещания. На этих заседаниях творилось что-то невероятное: сидели часами, смотрели сотни каротажных лент и различных карт, десятки ящиков керна, спорили до хрипоты… А принимать окончательное решение Николай Константинович не спешил. «Может быть, я и дую на воду, — говорил Байбаков, — но я обязан сомневаться!»
Будучи гроссмейстером, он просчитывал ходы далеко вперед. Вы хотите поднять Сибирь? Хорошо! Но только нужна грамотная выверенная стратегия: с чего начать, на что делать ставку, сколько необходимо средств. И желательно как можно конкретнее. Провоцируя споры, Байбаков видел: эти дискуссии необходимы — они рождают все новые и новые решения. А в итоге — остаются только самые сильные аргументы и формируется некий консенсус, компромиссный вариант освоения Западной Сибири.
Какой? Кратко суть принятой стратегии можно сформулировать так: в Тюмень выходить все-таки форсированными темпами, но с минимальными затратами. Возможно ли такое? В первые годы главную нагрузку должны были взять на себя несколько уникальных месторождений. Их природные характеристики были таковы, что они обеспечивали высочайшую отдачу вложенных средств. Популярно объясняли это так. Осваивать сибирские месторождения дорого? Согласны… Но скважина на Самотлоре дает тысячу тонн нефти в сутки, а лучшие скважины в Татарии — хорошо если по 100 тонн! (Для сравнения укажем, что сегодня средний суточный дебит по стране составляет порядка 10–15 тонн нефти.) Эффективность вложений колоссальная, и получается, что затраты на единицу продукции не выше чем в среднем по стране. Конечно, «оптимальный» план по освоению Сибири был заведомо не оптимален по многим параметрам. Но напомним, приходилось действовать в условиях жестких ограничений.
Убедили? Доказали? Просчитали? Наконец, решение приняли. Итак — вперед, на Тюмень…
Триумф
Это было что-то невероятное! С нуля в тяжелейших климатических и инфраструктурных условиях создавалась мощнейшая энергетическая база. Дороги, электростанции, промыслы, города и поселки… Добыча углеводородов росла невиданными темпами! Если в 1965 году в Западной Сибири добывали 1 миллион тонн нефти, то уже всего через десять лет — 148 миллионов тонн. Начиная с первой половины 1970-х годов среднегодовые приросты составляли 20–30 миллионов тонн нефти… Таких уровней и темпов не знала ни одна нефтяная держава! Как вспоминает в своих мемуарах Байбаков, когда только открыли нефтяные гигантские месторождения Приобья, цифры добычи прогнозировались разные, но о таком никто даже и не мечтал!
Почему? Конечно, надеялись и верили: тюменские недра не подведут… Но то, что совершили люди — тысячи и тысячи строителей, буровиков, геологов, разработчиков, транспортников, — это не укладывалось ни в какие рамки. Сегодня от одних кадров кинохроники теряешь дар речи, а что уж говорить о тех, кто вынес на своих плечах все тяготы и трудности первых лет! В наши дни немодно употреблять высокопарные пафосные выражения, но в данном случае необходимо назвать вещи своими именами: это был настоящий трудовой подвиг! И по масштабу, и по числу вовлеченных людей, и по напряжению физических и моральных сил освоение Западной Сибири просто не с чем сравнить… Выдающийся отечественный нефтяник В. И. Грайфер однажды сказал, что тюменская эпопея после победы в Великой Отечественной войне — одно из самых значимых трудовых свершений нашего народа! Наверное, лучше и не скажешь.
