Я: Это был способ общения?
Умка: Да, это был способ получше узнать собеседника. Ну, то есть была какая-то честность, в том числе перед собой. Во всяком случае, от комплексов избавляет просто на раз, а у меня очень серьезные были комплексы относительно внешности, там носа, ушей, фигуры… в то время нужно было быть желательно блондинкой и обязательно очень худой, обязательно с длинными ногами. Такой шестидесятнический идеал: очень худая блондинка с голубыми глазами и длинными волосами, которая может надеть очень короткую мини-юбку.
Я: Анекдот: «Вам не говорили, что вы похожи на Бриджит Бардо? Нет? И правильно».
Умка: Ну, это очень хорошо действует. Все пробелы воспитания были замазаны черной, разноцветной, всякой краской. Еще я всегда рассматривала противоположный пол, как друзей, как братьев, т. е. для меня это не было перетягивание каната, не армрестлинг, т. е. я всегда на равных в этом смысле. Поэтому мне ужасно смешно и погано наблюдать такие вещи, когда бабы пытаются «взять от мужчины то-то и то-то»: сама возьми и сделай себе то-то и то-то, не надо ничего брать, что значит: «он мне должен то и се»?
Я: Это такой вид дружбы?
Умка: Да, это такой вид дружбы.
Я: Ну а как же насчет страсти, темперамент, с этим как?
Умка: С этим у меня полный порядок, иначе бы я не могла с такой легкостью этим пользоваться, — если бы у меня были проблемы, то какой смысл? Использовать как универсальное средство общения можно только то, что ты делаешь очень хорошо. Вот я пою хорошо, вот у меня есть теперь вместо этого пение. Пение вообще удобнее, можно сразу 1000 человек обаять. Была пара периодов, когда я пошла вразнос. А вообще-то я совершенно моногамное существо, и большую часть своей жизни я провела глубоко замужем.
Я: А вразнос ты пошла — это как?
Умка: Ну, это я совсем уже захипповала до небес, и тогда не приходилось думать об опасности и безопасности, когда вокруг одни сплошные опасности, когда внутри этого находишься, то уже ничего не страшно.
Я: «Захипповала до небес» — это значит, например, у тебя за месяц было, например, 10 разных человек?
Умка: Схема очень простая, просто ты же нигде не живешь, где-то тусуешься, где-то куда-то вписываешься, так какой-то симпатичный человек, вы с ним разговариваете, вы друг другу нравитесь, вы с ним спите, утром расстаетесь и больше можете никогда не повидаться. Таким образом. И это любовь в этот момент, только очень короткая. Она большая, но очень короткая.
Я: И потом можете не увидеться?
Умка: Можете не увидеться, а можете увидеться через 10 лет. Я крылышком только задела эту сторону жизни, а люди жили так годами. Я всего, может, года полтора была в активном состоянии, когда я действительно делала все возможное, от употребления каких-то веществ до путешествий, я могла делать все, что угодно, и была совершенно бессмертна, абсолютно неуязвима, и я могла абсолютно все сделать. То есть у меня было ощущение, что я щелчком пальца могу просто перевернуть мир. Это вот такое состояние.
В процессе разговора у меня появляется стойкое ощущение, что жизнь прошла мимо меня. Не потому, что мне хотелось чего-то подобного, не важно чего, но чтобы было ощущение, что я живу, блин, а не планирую.
Глава шестая
Пункт б: автостоп
Эпиграф:
«Как-то в полдень, в конце сентября 1955 года, вскочив на товарняк в Лос-Анджелесе, я забрался в „гондолу“ — открытый полувагон и лег, подложив под голову рюкзак и закинув ногу на ногу, созерцать облака, а поезд катился на север в сторону Санта-Барбары. Поезд был местный, и я собирался провести ночь на пляже в Санта-Барбаре, а потом поймать либо наутро следующий местный до Сан-Луис-Обиспо, либо в семь вечера товарняк первого класса до самого Сан-Франциско».
Джек Керуак. «Бродяги Дхармы» Перевела с американского А. Герасимова. У нас в Вологде на телевидении было специальное слово для определения того стиля изложения, в котором я пишу. Называлось это «смехуечки и пиздохаханьки». И мне, а этот стиль мне нравится, он позволяет весело относится к своим траблам, но истории другого человека преломляет не всегда реалистично. Так что о той части Аниной жизни, которая мне совсем не кажется смешной до упаду, лучше пусть она сама расскажет.
Тем более что у нее на редкость хороший русский язык, говорит, как пишет.
Умка: Это образ жизни, это нормально было, это свобода такая, неограниченная свобода, которая распущенность полная, но при этом ты все можешь, ты можешь все, что хочешь, а хочешь ты очень немного на самом деле, не хочешь ты роллс-ройс. Ты хочешь в данную минуту, например, вот встать и уехать в Таллинн, скажем, ты просто вот встаешь и выходишь в любое время суток на соответствующую трассу, и утром ты оказываешься в Таллинне. Ну, вот это как-то все с полпинка делается, мир становится совсем другой. Когда с ним вот так активно взаимодействуют, он с тобой тоже начинает, он отвечает тем же, он вообще преображается, становится податливый такой, как пластилин размятый. Берешь пластилин обычный, жмешь его, и он уже мягкий, теплый, из него можно делать все, что угодно. И вот таким становится мир, если ты вот так себя ведешь. Ты спросила меня, в чем проявляется этот образ жизни, я пытаюсь объяснить, как он возникает, ты летаешь вообще, просто летаешь. Это совершенно все равно, какие-то деньги там, какая-то работа, какие-то там долги по отношению к кому-то, ну там есть какой-то червяк, что надо позвонить маме, чтобы не волновалась, но у меня это есть, а у большинства людей не было даже такого.
У меня была одна знакомая девушка, которой было 17 лет. Но замечательна она была не этим, а тем, что проехала столько же стран стопом, сколько ей было лет. Это не укладывалось в моей голове, потому что мне кажется, что междугородние трассы полны маньяками и чем приличнее выглядит водитель, тем скорее он маньяк, только ты наклонишься, а он — тюк тебя по голове, или он наклонится, а ты его тюк, ну как в советском детективе.
Девушка мне объясняла, что это такой спорт, что у них есть экипировка и рации, что их, стопперов, много, и ездят они из одной точки на скорость. Судя по гримасе Умки, именно этот вид автостопа она презирает.
Я: Про автостоп мне хотелось бы узнать. Это в Советском Союзе было что такое?
Умка: Да то же самое. Сейчас масса народу катается. Ну, как, вышел, поднял руку и поехал.
Я: Это для меня примерно как «сейчас масса людей водит самолеты».
Умка: Автостопом летом ездят ну, тысячи людей.
Я: Как? Ты ловишь машину, там может оказаться любой ублюдок.
Умка: Ублюдок никогда не будет отвлекаться, чтобы схватить тебя за жопу лишний раз.
