Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Хозяйка стены звала себя красивым иностранным именем – Эльвира. Может быть, это было и настоящее имя, в кардбуке не разберешь. И специализация у нее была довольно типичная – «сваха». Если бы не стала скрапбукером, то, наверное, писала бы книжки в духе «Как выйти замуж за мешок с деньгами» или проводила бы тренинги по эффективному укрощению мужчин. Кроме того, Эльвира давала платные уроки по скрапбукингу. Хороший v.s. скрапбукер редко берется преподавать, потому что, чем глубже ты погружаешься в это дело, тем больше понимаешь, что ни шиша ты в нем не соображаешь. Штамповщицы же, можно сказать, не успеют разучить на пианино три гаммы, как уже берутся учить других музыке.
С фотографии на меня смотрела длинноногая блондинка в мини-юбке и коротенькой шубке. Даже странно, что губы не накачаны до состояния «художник плохо нарисовал Дональда Дака». Эльвира стояла возле пальмы на фоне какого-то отеля, кокетливо выставив вперед ножку и демонстрируя убийственной высоты шпильку, широко улыбалась и держала в руках нехитрую, но красочную «завлекалку» – единственную открытку, выставленную на стене. Куда больше творческих усилий было приложено к замысловатому рисунку на длинных отточенных ногтях.
Девушка очень напоминала самую высокую и тощую из тех троих, кого я видела под своим окном, но полной уверенности у меня не было – непричесанную чучундру без макияжа, которая словно только что встала с постели, к тому же одетую в уродливую мешковину, трудно было сравнивать с модницей на фото. Стену украшали свадебные фотографии от клиенток – непременно с белыми лимузинами, женихами на ладони у невесты, брюльянтовыми кольцами, трехэтажными тортами и прочими изысками в том же духе, какими нынче трудно кого-то особо поразить.
Удивительно было другое – от ванны к фотографиям тянулись картонные трубы, покрытые облупленной краской, навевающие воспоминания об унылых советских больницах и общежитиях и совершенно не подходившие ко всему остальному.
От стены оторвался листок и с шорохом упал к моим ногам. Я подняла фото – оно выцвело, будто было отпечатано много лет назад. Обратная сторона пожелтела. Вслед за листком рухнул вниз кусок трубы, рассыпавшись в бумажную пыль.
– Пойдем же! Видишь, тут для нас не место. Мы тут испортимся и потеряемся, – настаивала Аллегра.
Я не могла уйти. Я пока не нашла ничего, что позволило бы мне добраться до этой девицы, – ни телефона, ни адреса электронной почты. И ящичек для раздачи визиток автора был совершенно пуст.
Я всматривалась в благородное лицо старика-водяного и гадала, насколько этот образ соответствует действительности. Надо же, ведь и хранителям не всегда везет с «клиентами»! А мне вот не повезло с хранителем. Не повезло… мне вдруг показалось, что коридор под ногами качнулся. Каждый раз, когда я вздыхала по поводу своего хранителя, видела перед собой… Нет, сейчас я ничего не видела! Дио мио, что со мной?! Я совершенно забыла, как выглядит мой хранитель. До него у меня был кто-то другой, но и его лица я тоже не помнила. Ни лица, ни характера, ни голоса. А был ли у меня вообще хранитель? Что я вообще тут делаю? Почему стою в синем коридоре перед стеной, с которой падают, одна за другой, старые фотографии?
– Посмотри сюда! Обернись, пожалуйста! – позвала меня Аллегра.
Я не хотела. В детских сказках герою ни за что нельзя было оборачиваться – это воспоминание мне услужливо подсунула память.
– Ты что-то искала. Помнишь? Посмотри! – Голос Аллегры звучал звонко, словно она объявляла номера на концерте.
«Помнишь»! Ха-ха, «помнишь»! Она издевается, моя радость. Я помню? Я помню! Я искала источник силы. Форму без форм, образ без существа, невидимое и неслышимое. А потом искала что-то еще, но оно уже ускользнуло. Разве это теперь важно?
– Хочешь посмотреть на радость?
– На радость? На тебя, Аллегра?
Она не отвечала.
– Где ты, Аллегра?
Я обернулась и увидела позади себя стену, а на ней – одну-единственную карточку, как поначалу мне показалось – совершенно чистую. Ослепительно-белая открытка сразу приковывала к себе внимание, словно сугроб свежевыпавшего снега посреди серого асфальта. Несмотря на синеватый цвет освещения, свойственный кардбуку, в карточке не отражалось ни малейшего оттенка синевы. Когда я подошла ближе и вгляделась в открытку, на ней проступили такие же белые, искрящиеся буквы, будто выточенные изо льда.
«Она никогда не перестает».
По воздуху рассыпалась звонкость. Пространство вокруг словно зазвенело, будто кто-то ударил в сотни колокольчиков, и все они разом отозвались одной высокой нотой. Я вспомнила! Я вспомнила Неужели: его вечное ласковое «Нгуся», его босые ноги с длинными пальцами, его пухлые щеки и голубые глаза. Я вспомнила Скраповика: его небритую физиономию, запах пота и потекший грим, дурацкую шляпу дикой расцветки и его слова, которые, как я думала раньше, навсегда отпечатались в моей памяти и которые я чуть не забыла: «Золотце мое, ты даришь радость».
«Она никогда не перестает» – сияли на стене буквы.
Надпись пахла облаками после дождя.
Как странно! В отличие от других меркабурских миров в кардбуке обычно напрочь отсутствуют запахи, этот рафинированный мир пахнет не больше, чем страница в Интернете. Тонкому аромату свежести и простора, который источала белоснежная стена, не смог бы дать определения и самый опытный парфюмер. Хотела бы я иметь такие духи!
Но кто такая «она»? И что именно она не перестает делать? Хоть бы троеточие в конце поставили, а то вообще не пойми что. До сих пор не могу понять, как можно прочесть прозрачную надпись на белом фоне, но Меркабур и не такие фокусы способен выделывать.
– Они вернулись, они вернулись. Ох, я так рада, я так рада! – засуетилась Аллегра.
– Кто они?
– Хранители же! Память!
На долю мгновения во мне проснулась надежда. Я снова попыталась вспомнить тот момент, когда у меня появилась Аллегра. Но увы – самое важное воспоминание так и не вернулось ко мне.
– Пойдем, нам пора обратно! – торопила Аллегра.
– Подожди, радость. Я еще не нашла то, за чем пришла.
Я бросила последний взгляд на сияющие буквы и вернулась к стене Эльвиры. На ней теперь не осталось и половины всех карточек. Выглядит жалко, как дом, который внезапно оставили, не успев собрать вещи.
Откуда это ощущение – словно та, кому принадлежит эта стена, умерла?
Только ли дело в том, что карточки ветшают и облетают со стены, как листья осенью? Так бывает и с другими заброшенными стенами, но это всего лишь означает, что хозяйка давно не бывала в кардбуке.
Я посмотрела на соседнюю стену. Ах, вот оно в чем дело! У Эльвиры была совершенно пустая лента визиток, девственно-чистая. Это такой барабан с ручкой, встроенный в стену. Вертишь ручку – и перед тобой прокручивается лента с визитками «друзей», с первой до последней, и снова по кругу. Я просмотрела для сравнения ленту соседки Эльвиры и насчитала больше десятка визиток. Нет, если бы это была стена Софьи, я бы не удивилась. Но у Эльвиры, судя по ее специализации, должен быть не один десяток таких карточек. Обмен визитками – одна из самых притягательных штук в кардбуке. Чем больше их у тебя, тем круче ты считаешься. Штамповщицы к этому относятся очень серьезно.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
