Я приказывал штурмовать Ум-Катеф в самый ближайший момент, и подчиненные действовали с учетом этого. Однако Ум-Катеф оставался в руках противника. Южное командование располагало всеми средствами, необходимыми для успешного выполнения задания, — пехотой, бронетехникой, артиллерией и пр., — но не смогло должным образом ими воспользоваться. Оно не имело действенного оперативного плана, следуя которому могло бы сконцентрировать все наличествующие силы для мощного скоординированного удара.
* * *
Сегодня ночью мы начинаем наступление на опорный пункт Рафах, с прицелом, развивая успех, сразу же продолжить продвижение на эль-Ариш. Оба эти узла обороны — ключ к направлению на Исмаилию, захватив их, мы обеспечим себе овладение северным Синаем.
С военной точки зрения, это будет центральная акция кампании, где нам предстоит решить дело разгромом египетских сухопутных войск.
В небе и на море война практически закончена. Со вступлением в конфликт англо-французских воздушный и морских частей маловероятно, что ВВС и ВМФ Египта смогут продолжать боевые действия. К чести наших войск, особенно летчиков, должен сказать, что еще до вмешательства Британии и Франции они брали верх над противником, несмотря на ограниченные рамки, в которых им приходилось сражаться, например, запрет на бомбардировки аэродромов. Мое мнение таково: если бы нам пришлось воевать одним, наши ВВС сумели бы обезвредить авиацию Египта за несколько суток[53].
Что же до танковой войны, до сих пор серьезных столкновений с бронетанковыми войсками Египта у нас не отмечалось и, похоже, не будет. Пока вражеские танкисты перемещаются где-то в тылу, избегая контактов с нашей 7-й бригадой, несмотря на то, что она уже на полпути к каналу. Танковые части неприятеля держатся в стороне от парашютистов у перевала Митла, хотя их позиции менее чем в пятидесяти километрах от Суэца, кроме того, десантники отрезаны от основных наших сил и находятся на открытой местности, где бронетехнике раздолье.
Так или иначе, главные силы египетской обороны Синая — пехотные части: 3-я дивизия, 8-я палестинская дивизия, а также 2-я дивизия, которая служит резервом для восточного сектора. Всего на Синае насчитывается четыре основных узла египетской обороны: эль-Ариш, Рафах, Абу-Агейла и Шарм-аш-Шейх. Один из них, Шарм-аш-Шейх, обособленный и независимый опорный пункт, но три других взаимосвязаны и перекрывают друг друга. Защищают их части одного подразделения — 3-й дивизии. В секторе Газа, протянувшимся севернее Рафаха, дислоцирована 8-я палестинская дивизия, и этот участок тоже привязан к системе обороны эль-Ариша. Если мы овладеем эль-Аришем и Рафахом, сектор Газа будет изолирован и окажется в нашей власти.
Теперь, сорок восемь часов спустя после начала кампании, пришел момент нанести удар по ядру войск противника на Синае, по Рафаху и эль-Аришу, причем сделать это, раскрутившись на полную катушку. Задачи, поставленные на подготовительной фазе, то есть до начала этой атаки, решены. Теперь египтяне знают, что происходящее не есть акция возмездия с нашей стороны. На южных направлениях: Нахле — перевал Митла и Кусейма — Джебель-Либни наши части продвинулись и достигли целей. Вчера с наступлением сумерек англо-французская авиация начала бомбить египетские аэродромы. Совершенно очевидно, что нам предстоит столкнуться с серьезнейшим политическим давлением, с целью заставить нас немедленно свернуть военные действия, а потому нам необходимо как можно скорее завершить завоевание Синая.
В том числе и поэтому я, не прислушавшись к рекомендациям Южного командования, решил штурмовать Рафах с севера, а не с юга. Это позволит нам по максимуму задействовать бронетехнику на самом раннем этапе операции. Я понимаю — это будет означать, что мы атакуем оборонительные сооружения Рафаха как раз на том участке, где они сильнее всего. Но я опасаюсь, что если мы изберем более длинный путь и предпочтем обойти укрепления с юга, наши танки застрянут в песчаных дюнах и, что самое важное, мы потеряем время, которого и так почти нет.
Я твердо намерен находиться среди атакующих Рафах подразделений до тех пор, пока не будет взят эль-Ариш. Я совершенно уверен, что вверил ведение кампании в самые надежные руки — в руки офицеров оперативного управления, чье мастерство и опыт на самом высочайшем уровне. Вместе с тем в генштабе не слишком довольны моим долгим отсутствием. Первые дни боев я почти целиком провел в полевых частях. Правда, каждую ночь я возвращаюсь на КП генштаба, но мое отсутствие там в дневное время усложняет работу.
Когда я бываю на фронте, при мне, естественно, постоянно находится рация, благодаря которой я все время в контакте с генштабом, но офицеры в нем считают, что этого недостаточно. Наверное, они правы, но я не могу, а может, и не хочу поступать по-другому.
3 ноября 1956 г.
Наша способность влипать в неприятности безгранична. Вчера (2 ноября) в полдень один из танковых эскадронов 7-й бригады по ошибке открыл с расстояния менее 1000 м огонь по другому нашему танковому эскадрону из состава 37-й бригады и за пять минут вывел из строя восемь машин. Я еще не знаю, каковы потери, но, похоже, среди убитых сам комэск.
Основная причина несчастья обусловлена спешкой и тем, что в бой мы идем, не подготовившись как следует. В результате бывает, нарушается координация действий между частями. Более того, в соответствии с моими приказами, подразделения продолжают сражаться, даже если лишаются связи между собой или с ВВС и теряют друг друга из виду. В таких случаях нередки недоразумения, выливающиеся в ситуации, когда одна часть палит по другой. Танки лишены опознавательных знаков, когда же они разворачиваются в клубах пыли, крайне трудно определить, кому принадлежат машины, нам или противнику[54]. Кроме того, когда солдаты захватывают какие-то трофеи, особенно исправный транспорт и бронетехнику, они спешат задействовать их, забывая перекрасить и хотя бы замазать опознавательные знаки противника. Совершенно ясно, что нам надо обратить внимание на это и обязать командиров подразделений позаботиться о маркировке техники, действующей на поле боя. Но даже и теперь, после столь трагического инцидента, я не готов вносить в приказы какие-то изменения, могущие замедлить продвижение наших войск или ограничить инициативу командиров. Все шансы на успех в этой кампании для нас зависят от двух факторов — скорости и инициативы.
То, что произошло вчера, следствие вопиющего недоразумения. Рано утром в расположение 7-й бригады прибыл офицер разведки из Южного командования и встретился с командиром бронетанкового батальона, находившегося в то время в Абу-Агейле. Офицер убедился, что никто не потрудился как следует допросить пленных египтян, и, поспешив исправить недоработку, принялся задавать вопросы солдату о том, что происходит в «котле» (в Ум-Катефе и Ум-Шихане, которые еще держались).
Выслушав ответы пленного, офицер разведки вместе с комбатом решили направить командиру египетского гарнизона в Ум-Катефе предложение о сдаче, дав ему время до 14.00. Составив документ на арабском и английском языках, они в 11.30 отправили двух пленных солдат на трофейном джипе с белым флагом в стан противника.
