– Позвольте мне для начала разъяснить вам кое-что, – говорит врач, тщательно выговаривая каждое слово с акцентом эдинбургской элиты. – У нас пятьдесят минут, за ходом которых можно следить по часам над камином. Возможно, в данный момент вы испытываете легкую тревогу. Было бы необычно, если бы ее не было. Вы, возможно, полагаете, что я либо знаю о вас все, либо что я никак не могу хоть что-то знать про вас. Ни то ни другое неверно. Мы познаем что-то вместе. Должна внести поздравительную нотку за ваш приход сюда. Это требует кое-какой смелости, я понимаю. Просто согласившись быть здесь, вы сделали один из громаднейших шагов, каким могут шагнуть двое, стараясь остаться вместе. – За спиной врача полка с основными трудами по ее специальности: «Эго и его защитные механизмы», «Дом там, откуда мы начинаем», «Боязнь раздельной жизни», «Эхо любви в психотерапии пар» и «Мы сами и другие в теории объектных отношений». Сама врач уже наполовину написала книгу (свою первую) под названием «Надежная и тревожная привязанность в брачных отношениях», которая будет напечатана в небольшой лондонской типографии. – Расскажите, что натолкнуло вас на мысль, что вам, возможно, нужно прийти и поговорить со мной? – произносит она более проникновенным голосом.
Познакомились они семнадцать лет назад, объясняет Кирстен. У них двое детей. Оба они, Кирстен и Рабих, когда были маленькими, потеряли одного из родителей. Жизнь у каждого из них занятая, приносящая удовлетворение, и – временами – жуткая. Они вступают в споры, которые ей ненавистны. Ее муж чересчур часто представляется ей не тем мужчиной, в какого она влюбилась. Он сердится на нее, хлопает дверями. Оскорбительно обзывает ее. Миссис Фейербейрн отрывает взгляд от своих записей и обращает к ним лицо, хранящее невозмутимое выражение, которое им еще предстоит хорошо узнать. Все это правда, признает Рабих, только в Кирстен появилась холодность, и время от времени она презрительно молчит, что вгоняет его в отчаяние, и, похоже, делается это специально, чтобы ввести его в бешенство. Жена в ответ на их тревоги (и его, и ее собственные) погружается в молчание и обдает его холодом. Зачастую он сомневается, любит ли она его вообще.
Теория привязанности, созданная психологом Джоном Боулби[45] и его коллегами в Англии в пятидесятых годах двадцатого века, прослеживает источники напряженностей и конфликтов в отношениях до самого раннего опыта родительской заботы. Треть населения Западной Европы и Северной Америки, по подсчетам, прошла через ту или иную форму раннего родительского разочарования, в результате чего были приведены в действие примитивные защитные механизмы (с тем чтобы держать под контролем страхи невыносимой тревоги), а способности к доверию и интимным отношениям нарушены. В своем великом труде «Боязнь раздельной жизни» (1959) Боулби утверждает, что те, кто был разочарован в раннем возрасте в своей семье, обычно, когда вырастают, сталкиваются с трудностями или неопределенностями в построении личных отношениий. Как правило, у них развиваются два вида реакции на трудности в паре: во-первых, склонность к робкому, прилипчивому и властному поведению (это Боулби называет паттерном «тревожной привязанности») и, во-вторых, склонность к защитному отступательному маневру, которую он называет «уклоняющейся привязанностью». Встревоженный человек предрасположен к постоянным проверкам своего партнера, к взрывным приступам ревности, к тому, чтобы большую долю совместной жизни сожалеть, что их отношения не становятся «ближе». Уклоняющийся человек со своей стороны станет говорить о необходимости «пространства», прекрасно себя чувствует в компании с самим собой и находит требования сексуальной интимности в чем-то обескураживающими. До семидесяти процентов пациентов, обращающихся к психотерапевту, подвержены либо тревожному, либо уклоняющемуся типу поведения. Очень часто в парах один из партнеров «уклоняющийся», а другой «тревожный», у каждого свой набор реакций, которые лишь осложняют отношения, сталкивая их в спираль убывающего доверия.
Д-р Джоанна Фейербейрн. «Надежная и тревожная привязанность в брачных отношениях с точки зрения объектных отношений»(«Карнак букс», Лондон, готовится к выходу в свет)Следует смиренно признать, что сами по себе они друг друга не поймут. Их присутствие в кабинете психотерапевта означает, что они отказались от попыток интуитивно догадываться, что творится внутри так называемых «родных душ». Романтические мечты капитулируют, на замену им – в течение многих месяцев – приходят мелочные проверки каких-то с виду незначимых моментов домашней жизни, хотя, по мнению миссис Фейербейрн, никаких «малозначительных» моментов не существует: недоброе замечание, мимолетное нетерпение и ранящая бесцеремонность – это сырье ее профессии. Миссис Фейербейрн помогает извлекать взрыватели из «бомб». Может показаться глупым потратить пятьдесят минут (и семьдесят пять фунтов стерлингов) на то, как Рабих реагирует, когда Кирстен во второй раз кричит ему снизу спуститься и накрыть стол, или каким образом реагирует Кирстен на неутешительные результаты Эстер в изучении географии… Но это «питомники» для таких проблем, которые, если оставить их без внимания, разовьются в вид катастроф, обычно находящихся в фокусе внимания общества: домашнее насилие, распад семей, вмешательство социальных служб, судебные постановления… Все начинается с мелких унижений и разочарований.
Сегодня Рабих продолжил спор, затеянный вчера вечером. О работе и деньгах: есть опасность, что в его фирме в скором времени заморозят или сократят зарплату, из-за чего могут возникнуть трудности с выплатами по ипотеке. Кирстен внешне отнеслась к этому почти равнодушно. Почему, стоит столкнуться с чем-то таким серьезным, его жена реагирует на это так неободряюще? Разве не может она найти какие-то, какие угодно, слова о готовности помочь? Да расслышала ли она все как следует? Почему она так часто отвечает мужу загадочным «Хмм» именно тогда, когда ему больше всего нужна ее поддержка? Поэтому-то он и кричит на нее, ругается, а потом бросается прочь. Выход не идеальный, но она подвела его всерьез.
Признаком тревожно привязанного лица является нетерпимость к неоднозначным ситуациям и резкая реакция на них – наподобие молчания, проволочки или уклончивого замечания. Они быстро принимаются отрицательно – как оскорбительные или злобные нападки. Ведь тревожно привязанные любое пренебрежительное, бездумно брошенное слово или надзор могут переживать как жгучую угрозу, грозящую перерасти в предвестницу разрыва отношений. Более объективные объяснения выскальзывают из рук. В душе у тревожно привязанных людей зачастую такое чувство, будто они сражаются за свою жизнь, хотя обычно и не в силах объяснить свою моральную неустойчивость в отношении окружающих, а те, как можно понять, вешают на них ярлык неуживчивых, раздражительных или безжалостных.
