На следующий день, когда уже начало темнеть, Кротов-старший заметил, как Витя, одетый не по-летнему тепло (он зачем-то напялил поверх рубахи старый порванный ватник), вышел за калитку и быстрым шагом направился по улице, утыкавшейся через несколько дворов в мост через Савранку.
Сергей бросился в комнату Вадима, который только что вернулся из школы, где помогал Николаю Ивановичу выносить мусор из помещения будущего музея, и теперь засел за учебники.
— Ваденька, присмотри за бабушкой, — попросил он. — Если она тебя позовет, сразу бросай все свои занятия и бегом к ней. Я скоро…
Сергей выскочил на крыльцо и, по-мальчишески перемахнув через забор, со всех ног понесся по параллельной улочке, намереваясь обогнать Виктора до того момента, пока тот не выйдет к реке. Все получилось именно так, как Кротов и задумывал. Не успел он притаиться за пивным ларьком, который стоял посреди маленькой площади рядом с мостом, как увидел сына. Только сейчас Сергей заметил, что мальчишка как-то странно держит правую руку за пазухой…
Тем временем не подозревающий о слежке Витя резко свернул с дороги и, чуть ли не по пояс утопая в высокой траве, засеменил по извилистой тропинке, тянувшейся вдоль берега. Отец выждал паузу, сохраняя приличную дистанцию, чтобы не обнаружить себя, и, крадучись, осторожно двинулся вслед за ним…
Электрические провода, вытянувшиеся нескончаемыми струнами над железнодорожным полотном, пронзительно зазвенели. Боров приложил ухо к шпалам и в следующий момент закричал:
— Едет! Едет!
— Минута в минуту… — всматриваясь в дань, туда, где из-за высокого холма показалось тупое рыло электровоза, проговорил Роман. — Иди сюда, мой хороший. Мы тебя давно ждем…
— Что-то он как-то быстро… — перехватив взгляд вожака, сказал Трусы. — Километров под сорок…
— А ты что здесь стоишь? — набросился на него Наливайко. — Ты где должен быть?
— У стрелки…
— Живо туда! — Он пнул пацана ногой под зад, замарав подошвой ботинка его неизменно-голубые трусы. — Тупая скотина, б…! Все по местам!
В его голосе чувствовалось волнение. И оно сразу же передалось остальным — у ребят начался мандраж. И по мере приближения состава, по мере того, как промежутки между звонкими ударами колес о стыки рельсов становились все длиннее и длиннее (а значит, товарняк замедлял ход), внутреннее напряжение усиливалось.
— Поссать бы… — шепнул Жека Кроту.
— Нашел о чем думать… — огрызнулся тот, наматывая вокруг своей талии веревочный трап.
— Страшно, б… — признался Жека.
— Да уж, это тебе не авоську с бутылками у старушки отнимать…
Ребята побежали еще до того, как поезд поравнялся с ними. Сначала тихонечко, еле перебирая ногами, затем с ускорением, прибавляя и прибавляя в темпе, но все же пропуская вперед себя первые вагоны. Они бежали молча, стиснув зубы, тяжело дыша…
Наконец начался крутой подъем. Как раз в это мгновение последний вагон поравнялся с юными грабителями.
— А вот и он, больной зуб! — нервно захохотал Лысый.
— Ребята, давайте! — вдруг закричал Жека. — Давайте же, ну! Не успеем! Не успеем!
— Не паниковать! — на ходу замахнулся на него Роман. — За работу! Не подкачайте, козлики!
Первым к заветному вагону метнулся Лысый. Подтянувшись на буфере, он ловко оседлал его и, одной рукой придерживаясь за стенку переднего вагона, другую протянул Жеке:
— Осторожно, тут скользко! Не навернись!
Но Жека неожиданно сбился с шага и, как-то неудачно оступившись, плюхнулся носом в траву. Роман и Боров среагировали моментально, подхватили его под мышки и несколько метров проволокли по земле, пока он сам, поддавшись инерции, не поднялся.
— Соберись, тряпка! — Наливайко влепил Жеке мощную пощечину и бросился помогать Кроту, который, вцепившись кончиками пальцев в железный засов, уже буквально висел на двери товарного вагона.
Боров скрестил ладони, и Крот тут же просунул болтавшуюся в воздухе ногу в этот «замок». Теперь Борову оставалось только хорошенько, как из катапульты, вытолкнуть кореша, что он и сделал через секунду. Крот ухватился за какой-то железный выступ на крыше, но взобраться на нее всем телом сразу не смог — ноги скользили по пологому скату…
— …Р-раз, два-а, взяли! — Лысый и Жека уже сидели друг против друга, каждый на своем буфере, и в четыре руки с помощью ломика-фомки пытались сковырнуть проржавевший металлический зажим, скреплявший вагоны. — Р-раз, два-а, взяли!..
Готовый в любую секунду перевести стрелку Трусы налег всем своим телом на длинный, массивный рычаг. Только не ошибиться… Только уловить момент… А локомотив уже в каких-то десяти метрах. И за лобовым стеклом видна фигура машиниста, его удивленная и одновременно испуганная физиономия. Еще через мгновение вдруг закладывает уши, начинают дрожать барабанные перепонки — это помощник машиниста дал визгливый, верещащий гудок…
Крот сорвал с себя ватник, быстро размотал с пояса трап. В крыше, в самой ее середине, торчал крюк, за него-то мальчишка и пытался привязать один конец лестницы… Но скрюченные судорогой пальцы не слушались… Наконец все-таки удалось связать крепкий двойной узел и сбросить другой конец вниз…
Половина состава уже прогромыхала мимо стрелочного переключателя, когда Боров поднялся на крышу. Задыхаясь от усталости и с каким-то рассеянным недоумением рассматривая свои кровоточащие руки, он повалился на бок, прикрыл глаза и пробормотал:
— Получилось, мать твою…
Роман начал карабкаться по веревочной лестнице, как вдруг… увидел Кротова-старшего.
— Этот еще откуда?.. — удивленно проговорил он.
Сергей бежал уже из последних сил. Он размахивал руками и что-то громко выкрикивал, но что именно, было не разобрать.
— Не получается! Ни хрена не получается! — снизу послышался голос Жеки. — Тут намертво все, будто приварено!
— У вас есть тридцать секунд! — заорал Наливайко. — Слышите?! Тридцать секунд!
— Да тут за тридцать лет эту херню не свернешь! — прокричал в ответ Лысый. — Бля буду, бесполезно!
— Я вам, суки, сейчас покажу «бесполезно»! — Роман спрыгнул на землю и вскоре уже с яростью колотил ломиком по заклинившему зацепу.
— Ну, убедился? — пискнул фальцетом Лысый и, не успев осознать свою ошибку, слетел с буфера после сильного удара в лицо и шлепнулся в росшие вдоль железнодорожного полотна густые заросли крапивы. Повезло еще, что под колеса не попал.
— У нас остался последний шанс… — сказал Наливайко насмерть перепуганному и до предела изможденному Жеке. — Или сейчас, или…
Боров, лежа на животе, заглядывал в узкий промежуток между вагонами, где Роман и Жека вели неравную борьбу с проржавевшей сцепкой.
— Да не туда вы суете! — советовал он срывающимся голосом. — Суньте вон в ту дырку!
