«О Боже!» — прошептала Леночка, не вполне соображая, что же это такое происходит. Нужно позвонить по ноль-два, пусть приедут и разберутся.
Леночка поискала глазами автомат, обнаружила его поблизости и, пятясь, бочком, бочком, одновременно не спуская глаз со своих окон, пошла в ту сторону. Она вошла в будку, сняла трубку. Гробовое молчание сопровождало стук ее собственного сердца. Телефон оказался неисправным. Леночка вышла из будки и снова вгляделась в силуэт на крыше. Ладно, допустим, Наталья рассказала Генчику о знакомстве с ней. Допустим, Гена или Фима видели ее в «Макдональдсе». Допустим, они разгадали ее планы и решили убрать. Но как они так быстро разузнали Леночкин адрес? Да и вообще, мало ли Лен на белом свете, с которыми могла познакомиться Наталья сегодня вечером?
Тут что-то не так. Леночка, оглядываясь, подошла к дому, и вдруг ее пронзила догадка. Леночка узнала, чей это силуэт. Ну конечно же — это Севка! Вот дурачок какой! Она едва не рассмеялась, но одновременно почувствовала, как тяжесть всего земного шара легла ей на плечи. Он же может сорваться! Он упадет, разобьется вдребезги, и разве после этого она не будет чувствовать себя всю жизнь виноватой?
Она села на скамейку. Где-то Леночка слышала, что нельзя резко окликать человека, находящегося в опасном положении, — мало ли чего может случиться. Вдруг дернется, пальцы соскользнут с выступа, не удержится…
Если бы Леночка хоть раз побывала в цирке на представлении Севкиного номера, она не психовала бы так, глядя, как легко, почти без напряжения, он перемещается и балансирует на самом краешке крыши.
Наконец Севка спрыгнул с ограждения и пошел ко входу на чердак. Кипя от негодования и не отошедшей еще тревоги, Леночка направилась в подъезд. Севка уже сбегал по ступенькам вниз. Решил не ехать на лифте — что ж, тем лучше, сейчас она отхлещет его по щекам и отменит в наказание воскресную встречу.
Они пересеклись на площадке третьего этажа. Севка спускался быстрее, чем поднималась Леночка. Он едва не сбил ее в полумраке лестничного пролета.
— Простите, я не… Ах, это ты! — воскликнул он таким голосом, что всякая охота ругаться с ним у Леночки напрочь отпала. Он выглядел жалким и растерянным. Совсем не таким казался он снизу. — Ты где была? Ты же с работы обещала прийти домой, не так ли?
— Кому обещала? — оторопела Леночка. — Я просто говорила, что у меня нет никаких планов на вечер. — Она уже позабыла о том, что минуту назад негодовала. — Но это же не значит, что они не могут возникнуть в любой момент, например сразу же после того, как мы переговорили… Мало ли что — ко мне мог подойти, допустим, звукорежиссер и предложить сходить вместе поужинать…
— Звукорежиссер? Соловьев? Так он же для тебя старый! — воскликнул Севка и опустился на ступеньку. — И ты с ним ходила ужинать? Посмотри на часы, — предложил он упавшим голосом. — В это время пора завтракать.
— Да ты что? — Леночка удивилась вполне искренне. — Еще метро ходит. А метро, как ты знаешь, ходит до часу. Во-первых, — произнесла Леночка, садясь рядом с Севкой на ступеньку и одновременно задирая рукав, — еще и часу нету. Ну а во-вторых, — в голосе ее послышались насмешливые нотки, — не хочешь ли ты сказать, что я обязана отчитываться перед тобой, где, когда и с кем я бываю? Севочка, пойми, я вышла из того возраста…
— Я очень хорошо понимаю, — пожал он плечами. Годы выступлений в цирке научили его владеть своими эмоциями. — Ничего и никому ты не должна. Я просто… волновался. — Он приблизился к ее лицу и одними губами прикоснулся к разгоряченной коже щеки, потом неожиданно прижался всем телом, глубоко вздохнул и крепко обнял Леночку. Губы его заскользили по ее шее, он наслаждался тонким ароматом духов, щекотным колыханием шелковистых прядей, ее дыханием, сердцебиением, трепетом рук. Как давно он хотел вот так прижаться к ней и целовать, целовать, целовать! Всю, от макушки до пят. Всю целиком, каждую ее клеточку. Удивительное дело, он даже не почувствовал, как безмятежна и отстранена сама Леночка.
— Пойдем, Сева. — Она поднялась со ступеньки. Ей совсем не хотелось ссориться с ним, более того, ей даже было приятно такое пылкое проявление чувств с его стороны, но она не могла обманывать ни себя, ни тем более его. — Я поставлю чайник, и мы выпьем кофейку. Или чаю? Ты чего больше хочешь?
Он нехотя выпустил Леночку из своих объятий и тихо, почти одними губами, произнес:
— Больше всего я… хочу… тебя… — Этот отчаянный смельчак, для которого не существовало никаких запретов и страхов, связанных с сохранением собственной жизни, вдруг почувствовал, как дрожат его коленки и срывается на жалобный стон голос.
— Дурачок, — Леночка щелкнула его по носу, как щелкнула бы шаловливого щеночка, и он, почувствовав себя тем самым щеночком, чуть было не заскулил от обиды и огорчения. Ну почему она не хочет понять его чувств? Почему она не может протянуть навстречу ему руку? Он готов подставить голову, пусть Леночка наденет ошейник и прикажет сесть у ноги. Он будет сидеть и преданно смотреть в ее глаза…
Он повернулся и посмотрел на Леночку. Правильный профиль, большие смешливые глаза, чуточку вздернутый носик. Узкий подбородочек и немного широковатые скулы. Но какая потрясающая улыбка! Сколько отчаянного блеска в зрачках! Какая врожденная пластика движений… Еще в тот раз, когда Леночка велела привязать себя к дивану, когда она просто-таки требовала этого от него, мужественно борясь с ломками, он понял, что жить без нее не сможет.
— Сева, я должна тебя попросить об одной очень важной для меня услуге.
Севка кивнул. «Уводит в сторону», — с сожалением подумал он, входя в прихожую. Леночка включила свет и оглянулась. Глаза ее были серьезными, и Севка понял, она действительно нуждается в его помощи.
— Прежде всего я расскажу тебе о сегодняшнем вечере, — продолжала Лена. — Но учти, не для того, чтобы ты почувствовал свою власть надо мной. Отчитываться я не собираюсь, понял? — Она снова улыбнулась, и сердце Севки трепыхнулось, как лепесток цветка под порывом утреннего ветерка. За эту улыбку… Да хоть голову с плеч!
— Я весь — внимание. — Он погрузился в мягкое кресло и приготовился слушать.
Леночка рассказывала недолго. Повествование ее было кратким и лаконичным. Она сообщила о посещении Евгении Алексеевны, но, конечно же, не сказала о том, какие сладостные мгновения пережила, получив информацию о Выголеве. Также она не стала подробно рассказывать о судьбе Игоря — сына старой учительницы. Единственный вывод, который сделала Леночка, это то, что никаких соседей никакая милиция не допрашивала. Фиме и его друзьям дали спокойно уйти оттуда, даже вывезти мебель, а может, она даже еще там. Что, кстати, тоже вполне возможно. Никто же не проверял, правду ли сказал Каратаеву следователь. А потом вкратце сообщила о встрече в «Макдональдсе», о разыгранном ею перед Натальей спектакле, о записанных номерах машин, об «офисе» Генчика…
— Ну ты даешь! — Севка рассмеялся. — Детектив какой-то. — Он уже позабыл о недавних щемящих чувствах — как-то удавалось Леночке создавать спокойную обстановку дружеских отношений. Никогда Севка не уходил от Леночки оскорбленным или обиженным, никогда не чувствовал угрызений совести за случайно выплеснувшиеся через край страстные эмоции. Вот и сейчас он вдруг почувствовал себя уверенней и спокойней и даже с некоторым превосходством над нею он развалился в кресле. — Смешно! Спектакль просто!
