5. Елизавета Цильх
Главной женщиной в жизни Ломоносова, несомненно, была его жена – дочь немецкого пивовара, с которой он познакомился во время учебы в Марбургском университете. К моменту, когда 19-летняя Елизавета Цильх родила дочь, Ломоносова уже не было в стране. Он просил супругу дожидаться вызова в Россию, но через два года «ни жена, ни вдова» разыскала мужа через посольство и вскоре приехала в Россию. Новость о том, что Ломоносов – глава семейства, наделала много шума: все вокруг считали его холостяком. Мнение, что Ломоносов пытался «улизнуть от ответственности», легко поколебать. Во-первых, русский студент был обязан получить «благословение» на свадьбу с немкой у Академии наук. Такого разрешения у Ломоносова не было, отсюда и его молчание. Во-вторых, вся дальнейшая супружеская жизнь Ломоносова доказывает если не любовь, то чрезмерное уважение к супруге. 20-летний брак протекал, по собственному определению Ломоносова, «в единодушии». Все домыслы о распутстве ученого не только несостоятельны, но и оскорбительны. Известно, что скончался Ломоносов на руках жены и дочери. Елизавета Андреевна пережила мужа всего на полтора года.
6. Сарматская теория
Ломоносов яростно противостоял сторонникам норманнской теории. В «Древней Российской истории» он изложит собственный взгляд на скифо-сарматскую теорию этногенеза славян. По его мнению, этногенез русских произошел в результате смешения славян и племени «чуди» (термин Ломоносова – финно-угоры), а местом истоков этнической истории русских он называет междуречье Вислы и Одера. Сторонники сарматской теории полагаются на античные источники, то же делает и Ломоносов. Он сравнивает российскую историю с историей Римской Империи и античные верования с языческими верованиями восточных славян, обнаруживая большое количество совпадений. Ярая борьба с приверженцами норманнской теории вполне объяснима: народ-племя русь, по мнению Ломоносова, не могло произойти из Скандинавии под влиянием экспансии викингов-норманнов. В первую очередь, Ломоносов выступал против тезиса об отсталости славян и их неспособности самостоятельно образовать государство.
7. Алхимия и загадочные свитки
Известно, что после возвращения на родину в 1741 году Ломоносов приступил к экспериментальным исследованиям в области химии. Материалов, которые бы характеризовали научную деятельность ученого в 40-е годы, сохранилось очень мало – и это отчасти позволило родиться гипотезе о том, что Ломоносов был страстным «поклонником» алхимии. Если вспомнить небольшое стихотворение Сумарокова, в котором он намекает на занятия ученого алхимией – Ломоносов добывает золото из молока – гипотеза обретает иллюзорное подтверждение. Допустим, что Ломоносов был знаком с алхимией, но эти знания были необходимы ему для того, чтобы заниматься главным делом жизни – химией, и в итоге не только опровергнуть наследие алхимии и ятрохимии, но и сформировать новую фундаментальную науку – физическую химию. Увлеченность Ломоносова алхимией пытаются доказать и увлекательной историей, в основе которой лежит гипотеза о том, что вся жизнь ученого была направлена на расшифровку свитков с текстами мудрецов Гипербореи, которые его отец получил от колдунов-шаманов. Якобы, письмена походили на записи средневековых алхимиков, а в загадочных текстах сам Ломоносов «угадывал» химические формулы. Когда Ломоносов показал свитки Христиану Вольфу, профессору из Марбургского университета, тот развел руками: увиденное напомнило ему рецепт философского камня. Профессор сказал: «Оставьте это, друг мой. Этот труд вам не по силам». Но разве мог Ломоносов прекратить поиск! Поисками философского камня любители беллетристики объясняют открытие ученым твердой ртути и прочие исследования. Незадолго до смерти Ломоносов, якобы, сжег и свои записи, и сами свитки. Что ж, эта история, пожалуй, может заслуживать внимания, но только в том случае, если воспринимать ее как великолепную метафору.
7 загадок восстания декабристов
26 декабря 1825 в Петербурге вспыхнуло восстание декабристов. Если снять с него стружку советской мифологии, можно увидеть много интересного.
1. Царь ненастоящий
На самом деле государственный переворот произошел не 26 декабря, а 27 ноября 1825 года. В этот день в Петербурге было объявлено о кончине в Таганроге императора Александра и новым императором был объявлен Константин Павлович, 2-й по старшинству после бездетного Александра. Ему поспешно принесли присягу Сенат, Государственный совет и вся столица. Правда, прав на престол Константин не имел, поскольку еще в 1823 году отрекся от престола в пользу Николая, что было оформлено и духовным завещанием Александра. Присягу Константину под давлением военного губернатора Милорадовича принес и Николай.
Однако уже 3 декабря Константин от короны отказался. То ли в Петербурге все решили переиграть, то ли потому, что Константин побоялся разделить участь своего отца Павла I, якобы он сказал: «Удушат, как отца удушили». Законным наследником престола был объявлен Николай. Все происходящее, конечно, происходило в атмосфере строжайшей секретности и породило массу слухов.
2. Кто дергает за ниточки
Присягу новому императору назначили на 14(26) декабря. К этой же дате приурочили свое выступление декабристы, ранее себя ничем не обозначавшие. Внятной программы у них не было, идея была такая – вывести в этот день полки на Сенатскую площадь, чтобы не допустить присяги Николаю. Главный заговорщик – назначенный диктатором князь Трубецкой на площадь вообще не пришел, вполне возможно, что назначение произошло задним числом. Координации не было практически никакой, Рылеев метался по Петербургу, "как больной в своей постели беспокойной", все делалось на авось. Смотрится довольно странно для тайного общества, действующего несколько лет, охватившего значительную часть военной элиты, имеющего разветвленную сеть по всей стране.
3. Оранжевые технологии
Для вывода войск использовались классические технологии, сегодня бы их назвали оранжевыми. Так Александр Бестужев, придя в казармы Московского полка, уже готового к присяге, начал уверять солдат, что их обманывают, что цесаревич Константин никогда не отрекался от престола и скоро будет в Петербурге, что он его адъютант и отправлен им нарочно вперед и т.д. Увлекши таким обманом солдат, он вывел их на Сенатскую площадь. Таким же образом на площадь были выведены и другие полки. В это время на площади и около набережной Исакиевского собора собрались тысячи людей. С простым народом работали попроще, распустили слух, что законный император Константин уже едет в Петербург из Варшавы и взят под арест близ Нарвы, но скоро войска его освободят, и уже через некоторое время возбужденная толпа кричала: «Ура, Константин!»
4. Провокаторы
На площадь тем временем прибыли полки верные императору Николаю. Образовалось противостояние: с одной стороны – мятежники и подстрекаемый народ, с другой – защитники нового императора. Пытавшихся уговорить мятежников вернуться в казармы офицеров, толпа закидала поленьями из разобранной поленницы возле Исакиевского собора. Один из мятежников – герой Кавказской войны Якубович, пришедший на Сенатскую и назначенный командующим Московского полка, сослался на головную боль и исчез с площади. Потом он несколько часов стоял в толпе около императора, а затем подошел к нему и попросил позволения пойти к бунтовщикам, чтобы уговорить их сложить оружие. Получив согласие, он пошел к цепи парламентером и, подойдя к Кюхельбекеру, сказал вполголоса: «Держитесь, вас жестоко боятся», – и удалился. Сегодня на Майдане его бы записали в титушки.
