Эта конструктивная мысль Липу успокоила. Не все так плохо в ее жизни. Вот сегодняшней ночью, к примеру, обошлось без мистики. Внутренний голос подсказывал, что это из-за нового соседа, что это именно его присутствие не дает нечисти, обитающей в квартире, развернуться на полную катушку. Впрочем, даже если это и так?! Все равно хрен редьки не слаще. Еще неизвестно, кто хуже: влюбленный призрак или сосед-уголовник…
Удивительно, но тяжкие думы не помешали Липе уснуть и проспать без сновидений до позднего утра. Впервые за многие дни она почувствовала себя отдохнувшей и бодрой.
Вставать не хотелось, но часы показывали половину одиннадцатого утра, негоже валяться в постели до обеда. И Машка не кормлена. Липа сползла с кровати, одернула измятую рубашку, пригладила волосы, вышла из спальни.
В квартире было подозрительно тихо. Одно из двух: или ее сосед такой же соня, как и она сама, либо его нет дома. В детской оказалось пусто, на крыше никого. Липа на цыпочках прокралась к кабинету, заглянула в приоткрытую дверь. Так и есть – сосед ушел. Из груди вырвался вздох облегчения. Мало приятного в том, чтобы с утра пораньше видеть на собственной кухне чужую небритую морду.
А кошку Машку он покормил: и молока налил, и сухого корма насыпал. Хоть что-то человеческое в нем еще осталось. Ладно, не до сантиментов, надо, пока сосед не вернулся, привести себя в божеский вид. Интересно, как там нос?..
Нос был на месте, и даже отек спал. Если бы не мешки под глазами, она бы сошла за красавицу. Липа показала язык своему отражению и включила воду.
Из ванной она вышла бодрой и полной сил – чудесное ощущение, почти позабытое. Сейчас самое время позавтракать. Что-то в последнее время она уделяла непозволительно мало внимания полноценному питанию. Кофе – это, конечно, хорошо, но одним кофе сыт не будешь, так и до язвы желудка недалеко.
Липа распахнула холодильник, удрученно присвистнула. Как она, оказывается, запустила домашнее хозяйство! Придется завтракать без затей, макаронами и сосиской.
Она как раз ставила кастрюльку с водой на огонь, когда в дверь позвонили, наверное, сосед приперся. Липа включила газ. Вот не пойдет она ему открывать, у него свои ключи есть, а она, между прочим, в прислуги не нанималась. Звонок повторился. Липа поморщилась, подошла к двери, заглянула в глазок. На лестничной площадке стояла Марина, принесла же нелегкая…
Первым порывом было дверь не открывать, но интуиция подсказывала, что незваная гостья просто так не сдастся. Нервная трель звонка – тому верное подтверждение. Ладно, черт с ней.
– Ты уже собрала манатки? – не здороваясь, спросила Марина. Сегодня на ней было белоснежное платье, эффектно оттеняющее загар, полученный отнюдь не в здешних широтах, на изящных запястьях позвякивали тонкие браслеты.
Липа сделала глубокий вдох. Спокойствие, только спокойствие. Как же ее бесит человеческое хамство!
– Вообще-то, я никуда не собиралась, – она лучезарно улыбнулась.
– То есть как это не собиралась? – Марина раздраженно тряхнула роскошной гривой.
Липа пожала плечами.
– Да вот так.
– Ты, наверное, плохо меня поняла.
– Я прекрасно вас поняла. Ваши угрозы…
Договорить она не успела, за их спинами хлопнула входная дверь, в квартиру ввалился Тимофей Чернов, нагруженый пластиковыми пакетами. Хозяйственный, однако, парень, провиантом озаботился. Только вот принесла его нелегкая не вовремя, посвящать посторонних в свои дела Липе не хотелось.
– Доброе утро, дамы, – вежливо поздоровался сосед и расплылся в галантной улыбке.
– Здрасьте, – буркнула Липа.
Марина окинула Чернова оценивающим взглядом, нервно дернула загорелым плечом, процедила:
– Уже и хахаля привела.
– Это не…
Сосед не дал ей договорить:
– Я не хахаль, я просто знакомый. Прекрасно выглядишь, Марина.
– Что?! Откуда вы?.. – Гостья растерянно захлопала длинными ресницами, впилась взглядом в его лицо. Рассматривала долго и сосредоточенно, потом недоверчиво покачала головой: – Тима?!
– Удивлен, что ты меня еще помнишь.
– Ты очень изменился, – Марина провела пальчиками по волосам.
Липе этот полный кокетства жест страшно не понравился. А еще ей не понравилось, что прямо на ее глазах творится что-то крайне любопытное, а она пока ничего не понимает. Получается, что сосед-уголовник и великолепная Марина знакомы…
– А ты совсем не изменилась, все такая же красавица.
Липе показалось, что улыбка Чернова стала мечтательной. С этой по-мальчишески застенчивой улыбкой он помолодел лет на десять. Или все дело в том, что он сбрил, наконец, свою ужасную щетину? И одет он сегодня был весьма прилично, даже с претензией на элегантность: в льняные брюки и белую рубаху, в вырезе которой на кожаном ремешке болтался какой-то странный медальон.
– Где ты был все это время, Тима? – Марина тоже улыбнулась.
Чернов неопределенно махнул рукой:
– Где только не был.
«Не хочет рассказывать старой знакомой о своем уголовном прошлом», – со злорадством подумала Липа. Ну конечно, он же сегодня весь из себя белый и пушистый, даже одеколоном сбрызнулся для пущей импозантности.
– А в наши края надолго?
– Как получится.
Значит, как получится. Выходит, есть шанс уговорить его отказаться от своей доли. Хоть одна хорошая новость.
– А Сергей… – Марина запнулась.
– Я знаю, – Чернов, как бы невзначай, обнял ее за плечи.
– Ты поэтому приехал?
– Не совсем, у меня кое-какие дела в Москве.
– И твои дела связаны с этой? – Марина небрежно кивнула в сторону Липы.
Липа задохнулась от возмущения, сказала с вызовом:
– А ничего, что «эта» тут стоит?
– Можете пойти прогуляться, Олимпиада Витальевна, – не оборачиваясь, бросил Чернов.
– Иди лучше вещички собирай, убогая, – хмыкнула Марина.
Липа знала, что предаваться гневу – это грех, она даже попробовала досчитать до десяти. Не помогло – ярость накрыла ее с головой.
– Значить так, – сказала она очень тихо, – пошла вон из моей квартиры!
Марина возмущенно фыркнула, перевела беспомощно-растерянный взгляд на Чернова, видать, надеялась, что он заступится за честь прекрасной дамы.
– Олимпиада Витальевна, – сказал Чернов с упреком, – разве можно…
– А ты, – она ткнула пальцем в его тощее пузо, – сам иди погуляй! И не смей больше указывать, что мне делать!
– Психопатка! – взвизгнула Марина и спряталась за спину Чернова. – Да по тебе дурдом плачет! И в ментуре уже давным-давно заждались!
