Вместо клея мы обнаруживаем другие нужные вещи: например, бинт и пакет какой-то крупы. В керамической вазе в прихожей меня ждет еще одна находка: среди кучи ключей и карандашей лежат два огрызка парафиновых свечей и спичечный коробок.
— Посмотрите, что я нашла! — радостно кричу я и осторожно достаю коробок. Там есть спички. Коробок неполный, но если оставшиеся спички не испортились, то очень нам пригодятся. Кто-то сунул их в вазу и забыл.
— Круто! — говорит Дэвид и кладет коробок в карман.
Габриэль с Диной отправляются в гараж и ищут там.
Через некоторое время они возвращаются с пустыми руками.
— Может, нам намешать собственный клей? — предлагает Дина.
— Может, подойдет та слизь, что появилась на деревьях после дождя? — спрашиваю я.
— Попытка — не пытка, — говорит Габриэль.
Слизь уже почти застыла и теперь напоминает использованную жевательную резинку.
— Интересно, что это, собственно говоря, такое? — спрашивает Габриэль и ломает пальцами прозрачный кусочек. — Напоминает смолу-живицу, но она образовалась после дождя.
В конце концов мы находим несколько клейких комков, измельчаем их и прикладываем к оторванной руке. Габриэль соединяет обе части. Со стороны это смотрится жутко. Рука выглядит так натурально, что с трудом верится, что она не принадлежит человеку. Габриэль прижимает обе половинки, и — раз, два, три — рука снова целая.
— Ну, надеюсь, будет держаться, — говорит Дэвид, рассматривая девочку.
Я сажаю ее на стул. Но прозрачная слизь оказывается плохим клеем. Рука отваливается.
— Может, прибинтуем ее? — предлагает Дина.
Идея Дины всем нравится. Мы втроем держим руку, пока она накладывает повязку. Когда дело сделано, рука выглядит вполне правдоподобно.
— Теперь еще лучше, — говорю я. — Словно она поранилась.
— Упала с лошади, — кивает Дина.
— Может, вернем на место кошку с собакой? — предлагаю я.
Я снова вспоминаю неприятные ощущения в погребе. Сейчас, при дневном свете, среди друзей, страх притупился. Но каждый раз, когда я натыкаюсь взглядом на крышку погреба, мне становится не по себе.
— Может, еще раз проверим погреб? — говорит Габриэль. — Теперь у нас есть свечи. Я могу спуститься.
— Нет, давайте спустимся туда все вместе, — предлагаю я. — Если сдвинем стол и стулья, дверца откроется полностью.
— Только осторожнее, чтобы опять не сломать кому-нибудь руку, — говорит Габриэль, когда мы все вместе отодвигаем стол и стулья в сторону.
И вдруг с нами случается смеховая истерика. Первым, по-моему, начинает Дэвид, и вскоре мы все вчетвером корчимся от хохота над словами Габриэля и над всей этой абсурдной ситуацией. Все, что только могло провалиться в тартарары, уже давно там, и какое неслыханное облегчение просто смеяться над всем этим дерьмом.
— Ой, я сейчас умру! — хохочет Дина, держась за живот.
— Не надо! — задыхаясь от смеха, говорю я. — А то за столом станет слишком тесно!
Дина взвывает и заливается еще сильнее. По ее щекам потоками бегут слезы.
Успокоившись, мы, чувствуем себя очищенными и обновленными. К нам вернулась надежда. В конце концов, все как-нибудь образуется. Главное, — мы живы!
Теперь стол больше не мешает, и поднять крышку погреба оказывается легче легкого. Дэвид тянет ее за кольцо и оставляет открытой. Мы заглядываем внутрь. Дневной свет устремляется вниз, и я вижу полки вдоль стен. Самая верхняя пуста, как я и предполагала. Под лестницей висит веревка с ручкой на конце. Вчера я ее не заметила.
— Чувствуете, как дует? — спрашивает Дина.
— Вчера было так же, — говорю я. — Словно там внизу холодный ветер.
— Интересно, почему? — спрашивает Габриэль.
— Давайте спустимся и узнаем, — предлагает Дэвид. — Наверное, там какое-то отверстие или что-то в этом роде.
— Подождите, — говорю я, пытаясь найти, что могло прикоснуться к моей ноге. Но никаких крыс там нет.
Я киваю Дэвиду, и он спускается первым, за ним Габриэль, наконец моя очередь. Я смотрю на Дину, остановившуюся у края погреба.
— Ну что, ты идешь?
Дина медлит.
— Ну ладно.
Сегодня у меня совершенно другие ощущения. Страха и неизвестности больше нет. Теперь я вижу, что это самый обыкновенный погреб. Мы подходим к стене. Я осторожно наклоняюсь, заглядываю на нижнюю полку и вижу, что там что-то лежит. Маленький лохматый зверек. Кажется, он спит.
— Смотрите, что это здесь?
Я разглядываю спящего зверька и пытаюсь определить, кто это. Точно не крыса. Я осторожно до него дотрагиваюсь, затем достаю.
— Но… это же игрушечная собачка!
Ребята подходят ко мне и рассматривают находку. Собачка старая, грязная и потрепанная. Дэвид нажимает ей на брюшко.
— Обычная плюшевая игрушка, — говорит он.
— Но как она здесь оказалась? — спрашивает Дина.
— Именно, — говорю я. — Странно. Как старая плюшевая собачка могла оказаться в погребе?
Я замечаю, что холодный поток воздуха дует прямо в лицо, и пытаюсь определить откуда. Поворачиваюсь и задеваю щекой что-то холодное. Это — ручка, привязанная к концу веревки.
— Зачем она тут? — спрашивает Габриэль и дергает за ручку. Ничего не происходит.
— Просто ручка, за которую можно держаться, — отвечаю я.
— Вот эта стена похожа на дверь, — говорит Дэвид и пинает металлическую стену напротив лестницы. Раздается звук, напоминающий удар в гонг.
— Зачем делать стену из железа, если остальные каменные? — говорит он.
— Потому что за ней что-то есть, — произношу я неизвестно откуда возникший в моей голове ответ. Но мне кажется, так и должно быть.
— А если дернуть за ручку на веревке, интересно, она откроется? — спрашивает Габриэль.
Он дергает за ручку. Ничего. Затем повисает на веревке всем весом. Но снова ничего.
— Похоже, ветер дует оттуда, — говорю я и киваю в сторону железной стены. Я ощупываю стык между металлом и каменной кладкой и понимаю, что права.
— Точно. И дует сильно.
Я убираю руку и вдруг вспоминаю вчерашний звук.
— Тихо, — говорю я. — Вчера я слышала звук капающей воды.
Мы застываем на месте и прислушиваемся. Издалека доносится монотонное капанье. По крайней мере, мне так кажется.
— За этой стеной явно что-то есть, — говорит Габриэль.
— Вдруг там тайный ход? — говорю я.
— Зачем он тут? — удивляется Дэвид.
— Затем, что, если хочешь незаметно сбежать, тайный ход просто необходим, — отвечает Дина.
