— Н-да-а…
— Ты хорошо себя чувствуешь, Стоуни?
— Отлично.
— Ты какой-то бледный.
— Может, немного замерз.
— Что ж, — произнес отец Джим, касаясь его плеча. — Если тебе вдруг потребуется совет, не стесняйся, приходи ко мне. Хорошо? Католики, протестанты — мы ведь все братья во Христе, даже если ты не считаешь себя набожным. Ты меня понимаешь?
— Конечно, — ответил Стоуни. Ему не терпелось уйти. Он никогда не испытывал любви к церквям, а священники приводили его в смятение. Особенно отец Джим, теперь, когда они познакомились. Что-то такое в его глазах показалось Стоуни не совсем подходящим для священника, Стоуни не понял, что именно, но не хотел увидеть это еще раз.
— Стоуни, — окликнул отец его Джим, когда он был уже на полпути к выходу.
Стоуни обернулся.
— Да, святой отец?
— Ты удивительно похож на мать. Просто поразительно.
По дороге домой Стоуни думал, что это было на редкость странное утверждение — насколько он сам мог судить, они с матерью были совершенно не похожи.
6
— На кого мы охотимся? — шепотом спросил Вэн, проводя языком по ее шее.
Диана ничего не ответила, припав к земле рядом со своим конем. Дождь утихал, луна, почти полная, засияла над куполом из переплетенных сучков и ветвей.
«У меня есть нож, — думал Вэн, сжимая его, освобождая его от ножен тем же жестом, каким она несколькими минутами раньше высвобождала его мужское достоинство и проводила им по своему лону — у нее была не вагина, не влагалище и не промежность, а именно лоно, священное место между ее ногами. — И мой нож наготове. Мы поохотимся!»
«Я охочусь на все, что вижу!» — хотелось закричать Вэну, но он сдержался и промолчал.
На гребне невысокого холма у кромки леса появилась одинокая фигура.
— Наша добыча, — прошептала Диана, вставая во весь рост с луком и стрелой в руке.
То, что произошло потом, смутило Вэна. Ее голос каким-то образом начал звучать внутри его головы. Словно комар, залетевший в ухо, добирающийся до самых мозгов. Сначала он казался тихим жужжанием, но становился все громче, и вскоре Вэн уже явственно слышал его…
«— Кого ты хочешь убить сильнее всего на свете?
— Никого.
— О, нет, хочешь, Вэн Гробфорд. Ты хочешь стереть кое-кого с лица земли.
— Нет.
— Да. Не таись от меня, Вэн, скажи мне, кто это, скажи…
— Одна сука.
— Кто?
— Та сука, которая хочет лишить Стоуни его свободы.
— Как ее зовут?
— Лурдес-Мария. Испанская сучка из Векетукета — она хочет запустить в него свои когти и погубить его.
— Ты же хочешь убить ее, правда?
— Да! Да, я хочу убить эту проклятую потаскуху до того, как она сделает с ним то, что моя мамаша сделала с отцом!
— Ты хочешь взять свой нож и распороть ей брюхо?
— Да! Я хочу освежевать ее своим ножом, пусть ее кровь брызжет, словно сок! Я хочу вырезать из нее этого ребенка! Я хочу напоить ее собственной кровью! Пусть она страдает, как только может страдать подобная сучка!»
7
Перед ужином Стоуни присел на заднее крыльцо своего дома. Он жалел, что просто не схватил Лурдес в охапку и не забрал с собой, чтобы они могли бежать ночью, чтобы ни у одного из них не было времени передумать.
Он поглядел на загорающиеся звезды.
Закрыл глаза.
Жизнь прекрасна. Да Он любит ее, она любит его. В духовном смысле они уже муж и жена.
«Вот она начинается, — думал он. — Моя жизнь. Моя настоящая жизнь. Мое будущее начинается сегодня.
Я до сих пор был плохим, я делал ужасные вещи, но отныне, Господи, если ты слышишь меня, раз ты послал мне такую прекрасную жену и такое счастливое начало семейной жизни, я никогда больше не совершу ничего дурного. Я не буду лгать, не буду таскать чужое пиво, не стану даже смотреть на других девушек до конца своих дней. Я не буду таким, как мой отец, мой брат и моя мать. Я стану самым лучшим Стоуни Кроуфордом, какой когда-либо рождался.
Если…
Всегда существует это «если». Но ты ведь понимаешь, коль скоро ты действительно Бог и слушаешь меня.
Если только ты обещаешь мне, что нам никогда не придется возвращаться сюда снова, к этим людям, в это место. Обещай мне, что мы окажемся далеко-далеко отсюда — и я, и мой ребенок, и ребенок моего ребенка».
И тут Стоуни почувствовал, что Бог ответил ему. Как будто бы то, что правило Вселенной, действовало созвучно его желаниям. Он ощутил, как что-то внутри его оборвалось и все его существо погрузилось в абсолютный покой.
Когда с моря подул холодный соленый бриз, Стоуни почувствовал в себе силу и все его тревоги развеялись за несколько мгновений.
— Спасибо, — произнес он, понимая, что на большее его воображение не способно. Но ему было все равно. Он утвердился в своем намерении, он знал, что женитьба на Лурдес — это правильно, что он станет хорошим отцом и все будет не просто хорошо, а гораздо лучше.
«Время от времени случается всякое дерьмо.
Но отныне и навсегда будут происходить только чудеса».
Глава 15
Лурдес осторожно пробиралась сквозь путаницу сухих лиан, грязь чавкала под ногами. Она чувствовала, что сглупила, не захватив с собой фонарик. Как всегда. «Какая разница? — утешала она себя. — Ты можешь ходить по этому лесу с завязанными глазами и все равно не заблудишься». Лурдес ходила этими тропками с раннего детства, ибо еще тогда полюбила уединение. В своей семье она задыхалась. Четыре брата все время вертелись рядом, то обижая свою единственную сестру, то пытаясь защищать ее. Отец, с его старомодными взглядами, полагал, что до замужества она не имеет права покидать дом без сопровождающих. Ее мать с подозрением относилась ко всему поселению Стоунхейвен, а особенно к тем кварталам и бензиновым заправкам, рядом с которыми они жили. К семи годам Лурдес научилась выскальзывать из дома и просто бродить. Она могла долгими часами собирать ягоды, прятаться от ос шли искать в тенистых местах светлячков. Она населяла лес разными выдуманными животными, а в каждой луже и каждом прудике у нее жила русалка — или даже две. Она разговаривала с невидимыми духами индейцев, которые — Лурдес верила в это и сейчас, в пятнадцать лет — бродили по густым дубовым и березовым рощам Она ничего здесь не боялась. Здесь не было ничего страшного.
Это были ее леса.
Здесь она чувствовала себя защищенной, она знала каждое дерево, каждый заросший мхом камень, каждый пруд и каждое болотце, каждый черничный кустик. Она знала даже древнюю каменную стену, в которую сейчас забились на зимовку змеи, знала, когда комары летом кусаются особенно свирепо и как от них спастись.
