Он уловил ее улыбку и все понял. Отпил глоток, поставил чашку на стол и посмотрел на нее. Она тоже не садилась.
Несмотря на то, что пропуска не было, решили, что Ева уедет из города, попытается пройти мимо застав незамеченной. Иного выхода не было.
– Ты отправляешься через два дня. Можно было бы подождать чуть дольше, но лучше не рисковать. Неизвестно, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до Нормандии.
Ева кивнула не глядя. Она избегала не его взгляда, просто не хотела вновь столкнуться с разговорами о прошлом, в которых не видела смысла.
– Ева, тебе никогда не бывает страшно?
– А тебе?
Они встретились взглядами. Он медленно обошел стол, приблизившись к ней на расстояние одного шага.
– Бывает, – сказал он тише. – Мне страшно, что все подходит к концу. Мы ради этого жили последние годы. А теперь, когда заканчивается война, заканчивается и наше время…
– Не говори так… Разве так?
– Не знаю, – он вздохнул. – Ты вернешься? А мы будем здесь, когда ты вернешься?
Она слегка пожала плечами.
– Вот и я не знаю, – сказал он уже почти совсем шепотом. – Что с нами случилось? – он дотянулся ладонью до ее щеки.
– Не начинай, Венсан.
– Разве пять лет назад между нами была эта пропасть?
– Пять лет назад мой муж был жив.
Она сказала эту последнюю фразу достаточно холодно, сухо и сделала попытку отойти от него, но он схватил ее за плечи, вновь поворачивая к себе.
– Посмотри на меня, Ева! – воскликнул он с неподдельным отчаянием.
Она остановилась, глядя на его сильные плечи, руки, четкие, уверенно прочерченные черты лица, ясные голубые глаза…
«Что с нами случилось?» – эхом отозвалось где-то внутри. Глубоко-глубоко. Этого человека она когда-то любила. Тогда, когда она еще жила. Когда еще чувствовала…
Сердце рвалось на части, как близко она была от него и как далеко одновременно.
Он наклонил голову к ней, вдыхая дурманящий аромат ее духов.
– Ева, я…
– Не говори.
Она знала, что он хочет сказать. Эти слова, сказанные теперь, звучали бы слишком страшно, почти как прощание.
– Молчи, – шепотом добавила она, погладив его пушистые волосы рукой.
– Останься сегодня…
И губы его коснулись ее холодных губ. Она сделала шаг назад, не отвечая на поцелуй и высвобождаясь из объятий.
– Уже поздно. Мне пора.
Ева направилась к выходу. Он не стал ее провожать. Дверь в прихожей тихо хлопнула.
– Ева, я люблю тебя.
* * *
В намеченный день Ева попыталась пройти через все кордоны, ей даже удалось покинуть город и вздохнуть с облегчением, когда вдруг за ее спиной послышались торопливые шаги. Ева насторожилась.
– Стоять!
Она замерла. Винтовки наперевес. Их руки застыли близ затворов. Стало очевидно, что ее остановили вовсе не для проверки документов.
Она резко сорвалась с места.
– Стой! Не уйдешь… Держите ее, – ее остановили железной хваткой за плечи.
Она попыталась вырваться, но от этого руки солдат сжали ее плечи сильнее.
«Неужели он?»
– Вперед, – ее подтолкнули обратно в сторону комендатуры.
Молча, гордо вскинув голову, Ева подчинилась. И совсем скоро увидела Беерхгофа. Изумление блеснуло в его взгляде, это просто не могло быть подделкой. Он не знал.
– Эта женщина – не та, за кого себя выдает. Ева Бежар – не ее настоящее имя. Кроме того, мы выяснили, что она еврейка и была замужем за французским офицером. Она собиралась покинуть город, когда ее задержали.
Ева обвела окружающих взглядом, полным ненависти. Она была загнана в угол.
– Еврейка, – Эрвин звонко ударил ее по лицу. – Я лично займусь допросом!
Ее буквально втолкнули в комнату, посередине которой вытянулся прямоугольный уродливый стол из почерневшего дерева. Железная дверь с гулом закрылась. Они остались одни.
– Какого черта ты попробовала сбежать от меня?! – он со всей злостью опустил кулак на поверхность дубового стола.
Ева даже не вздрогнула.
– Я же просила пропуск, ты не дал.
Эрвин медленно обошел стол в щемящей тишине, сжимая руки в кулаки и мысленно ища выход.
– Что теперь? – смиренно спросила Ева.
– Теперь… – он вновь прошелся по комнате, затем обратно, остановился прямо перед ней. – Теперь тебя будут допрашивать другие, потом, должно быть, пытать. Так до тех пор, пока ты не скажешь всю правду. А потом убьют.
Она зажмурила глаза.
– Должен же быть какой-то выход, – прошептала она…
– Только один.
* * *
Беерхгоф подошел к двери и растворил ее, бросив ожидающий взгляд в сторону Евы. Она вышла из комнаты. Еле осязаемое прикосновение ее платья, такое мягкое, мгновенное, как все легкое и прекрасное в этом мире, как все, что не длится вечно. Он закрыл глаза. Мгновение, в которое ему хотелось оказаться в другом месте.
А потом будут пытать… а потом убьют. Выхода не было. Это конец. И они оба это знали.
Она обернулась, и он едва не отшатнулся под ее взглядом. В этих глазах неожиданно было столько жизни. Даже ее боль была живая. В них были и благодарность, и страх перед неизбежностью. Это был такой же яркий взгляд, как тот, что остановил его руку на прицеле пистолета, как теперь ему казалось, целую вечность тому назад.
Он почувствовал дрожь в руках и услышал свой бесконтрольный пульс. Она всего мгновение смотрела на него. Наконец чуть заметно кивнула, и он ответил ей глазами. Она быстро развернулась и бросилась бежать.
– Стой! Стоять! – послышалось со стороны.
– Тебе не уйти! Закройте все выходы!
Лязг металлических задвижек. Эрвин достал пистолет и медленно пошел по коридору. Наконец он увидел ее, вытянул руку. Он почти не целился. Он слишком хорошо стрелял.
Короткий оглушительный хлопок, шум шагов и тишина…
VII
Венсан бережно толкнул дверь в доме Соланж. Дверь открылась, и Венсан, едва коснувшись стены внутри помещения, ощутил на своих пальцах осадок из пыли.
– Извини, у меня тут немножко… неубрано.
Венсан кивнул с полным равнодушием.
– Что-то случилось?
Он снова кивнул. Он не мог говорить. В его лице было что-то такое, от чего защемило сердце.
– Ева… она… не вернется.
Глаза Соланж округлились, пока не от слез, от шока, но она даже не сразу поняла, о чем он говорил.
