Ситуация забавляла Ардуина Венеля-младшего, тем более что он чувствовал – этот грубиян при первой возможности порвет его на лоскутки. На самом деле мэтр Высокое Правосудие был воплощенным великодушием. Сталось бы гораздо легче прикончить этого пьянчугу и самому осуществить здесь осмотр.
Понимал ли Гастон Лекок, что его жизнь буквально повисла на волоске и может оборваться в любую секунду? Скорее всего, нет. Он принадлежал к той породе людей, которые мучают и убивают других, пока имеют над ними власть, и становятся послушней дрессированных собачек, столкнувшись с более сильными. Из того же теста, что и Жак де Фоссей, разве что невежественный и одетый в лохмотья.
Тем не менее некий инстинкт уже подсказал Ардуину, что Лекок вовсе не тот мучитель детей, которого он разыскивает. Но все же он хотел в этом убедиться.
– Мне нужна какая-нибудь тряпка. Я истекаю кровью.
– Хм… ладно, я добрый. Но смотри, держи руки на виду, и без глупостей! Одно резкое движение – и оно станет последним в твоей жизни.
Гастон Лекок отошел на несколько шагов и вытащил полотенце, жирное и грязное, как и все здесь, и приложил к дыре, зияющей на месте уха.
– Что вы ищете? – повторил он.
– Доказательства убийств. Впрочем, я тебе об этом уже говорил; если я их здесь не найду, ты увидишь… В противном случае твоя подлая жизнь закончится здесь и сейчас.
– Послушайте, может, я грубиян, лжец и вор, но никогда никого не убивал, – возразил Лекок.
– А твоя добрая женушка? Сама взяла и прыгнула в яму с навозной жижей?
Аргумент потряс грубияна до глубины души.
– Да кто вы такой?! – прорычал он.
– Я тот, кто много чего знает.
– Она наставила мне рога!
– За это ее просто невозможно упрекнуть, – усмехнулся Ардуин.
Лекок сделал угрожающий жест, и острие кинжала сверкнуло у самого его горла.
– Спокойно! Одно неверное движение – и ты будешь насажен на вертел, точно кролик.
– Да подрались мы тогда. Мы в ту ночь сперва принялись орать друг на дружку. Эта чертова ведьма меня поцарапала, за плечо укусила, прямо до крови… Я всего лишь отвесил ей затрещину, и то вполсилы. Она упала, ударилась виском об угол стола. Смотрю, а уже и не дышит. Я ее потряс, но это не помогло. Сразу протрезвел, лучше, чем от белого с сельтерской… Ну не знал я, что делать с ее проклятым трупом. Куда мог, туда и выбросил.
– В яму с навозной жижей… нечего сказать, подходящее место для последнего упокоения. Впрочем, это уже не важно. Показывай дорогу.
18
Окрестности Ножан-ле-Ротру,
октябрь 1305 года и чуть позже
Тяжелыми шагами, прижимая к ране грязную тряпку, Гастон Лекок двинулся вперед. Чуть пошатываясь, он направился к полуразвалившейся ферме. Столовая, судя по всему, служившая и кухней, отличалась тем же отталкивающе неопрятным видом. Остатки непонятно чего продолжали гнить на столе, согнутая ножка которого, казалось, вот-вот подломится. Тяжелый запах, царящий здесь, вызывал тошноту, но приводил в восхищение мух, которые копошились на всей поверхности стола. Камин был переполнен золой, неопрятными кучами валявшейся по полу, выложенному каменными плитками, выщербленными от ударов топора, которым здесь же рубили толстенные поленья. Во всех углах стояли давно высохшие ловушки для насекомых[144], покрытые толстым слоем крохотных коричневатых трупиков. Кучи мусора, обломков стульев, колес, осколки горшков и стаканов заполняли все более или менее свободное пространство. Здесь тоже виднелись связки костей. Подвешенные на бечевках, они болтались на потолочных балках и дверях, ведущих в комнаты. В этот раз Ардуин смог разглядеть, что это птичьи кости.
Заметив его удивленный взгляд, Лекок объяснил:
– Это защищает.
– От чего? От глупости? Иди дальше.
* * *
Ардуин внимательно оглядывал все закоулки, выискивая там следы, доказательства присутствия детей в этой тошнотворно грязной берлоге.
За столовой находились другие комнаты. Первая, должно быть, когда-то была «хозяйской спальней», насколько можно судить по тому, что там стояли большая кровать и комод с выломанной стенкой. И повсюду – нагромождения переломанных вещей, выброшенных, разбитых, свидетельство беспутной жизни[145].
Когда они прошли в следующую комнату, Ардуин окончательно убедился, что Лекок совсем не тот человек, которого он ищет. Это была крохотная комната, где царила удивительная чистота. В середине важно стояла колыбель, сделанная из половины бочки, поставленной на полозья. Сундук, накрытый пыльным домотканым половиком, стоял в углу. Стены были обиты полотнищами зеленой льняной ткани.
Ардуин подошел к колыбельке. Крохотный матрасик и пуховые подушки ожидали младенца.
– Не выжил он, – пояснил за спиной Лекок грубым голосом. – Все померли. Все трое, один за другим. И чем я только это заслужил?
Ардуин повернулся к нему. Печаль смягчила злобное грубое лицо, и сейчас в нем начало проглядывать что-то человеческое.
– Я был… добрым и честным работником… И все пошло прахом… Моя женушка сердилась на меня, а потом наставила мне рога, уж не знаю почему… мне больше не хотелось ничего делать… я думал, что все это злая судьба… что-то такое обрушилось на меня… и я начал утешаться стаканчиком-другим, все чаще и чаще… дела и так шли плохо, а потом уж и просто из рук вон… коняги все это чувствуют, к тому же у меня руки стали не те, чтобы так ловко подковывать, как раньше… Я осерчал и ударил кого-то из них. Это как поток грязи. Не знаешь, откуда он течет, подхватывает тебя и потом все тащит и тащит. И ничего с этим не поделать.
– Да, судьба, непонятная и неумолимая судьба.
– Ну а по правде, для чего вы здесь?
– Убийства маленьких бродяг.
– Чего? – покраснел Лекок. – Неужели кто-то сказал, что я мог надругаться над мальчишкой и убить его? Кто? Да я ему голову в задницу забью!
Ардуин не сомневался, что тот говорит правду. Убивать может любой, но только очень редкие чудовища способны мучить, насиловать, причинять множество страданий только ради удовольствия.
Гастон Лекок побледнел настолько, что даже губы у него стали белыми. Ардуин понял, что тот не притворяется и сейчас действительно упадет в обморок.
