Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Великий князь Петр Федорович славился и еще одной неприятной манерой. Как многие нервные люди, он был жаден в еде, любил всякие деликатесы. Самой сильной его страстью были устрицы. Как только свежую партию этих моллюсков привозили ко двору с балтийского побережья Германии, он требовал их приготовить и начинал лакомиться ими независимо от времени суток. Петр поглощал устрицы до тех пор, пока они не заканчивались, а потом страдал желудком и пребывал в дурном настроении.
Перспектива оказаться под властью такого человека, когда он окажется на императорском троне, привлекала немногих. Некоторые современники надеялись, что Елизавета все-таки лишит его права престолонаследия и объявит своим преемником внучатого племянника Павла Петровича при регентстве великой княгини Екатерины Алексеевны или молодого фаворита Ивана Шувалова. Но императрица не торопилась с таким решением, и престол достался Петру Федоровичу.
Правда, после присяги некоторые гвардейцы говорили, что наконец-то после стольких женщин во главе государства встанет мужчина-император. Они еще не знали, что Петр Федорович будет царствовать только шесть месяцев. В. О. Ключевский столетие спустя напишет о нем:
«Случайный гость русского престола, он мелькнул падучей звездой на русском политическом небосклоне, оставив всех в недоумении, зачем он на нем появился».
А пока, будучи императором Петром III, племянник Елизаветы Петровны мог играть в солдатики с настоящей гвардией и армией. Его кумиром в военном деле и на государственном поприще был дальний родственник — прусский король Фридрих II. Петр ввел в русской армии прусские порядки, прусскую военную форму, мечтал укомплектовать лучшие части прусскими солдатами и офицерами. Фридриха, с королевством которого Россия находилась в состоянии войны, он называл своим генералом и даже тайно принял чин полковника вражеского государства. Петр III разорвал союз с Австрией и накануне победы русской и австрийской армий в Семилетней войне подписал мирный договор с Пруссией. Война действительно затянулась и уносила слишком много жизней русских солдат и денег из государственной казны, но император даже не попытался воспользоваться благоприятной ситуацией и взять с Пруссии хоть какую-нибудь контрибуцию. Наоборот, он снова собирался вступить в военные действия, но только на стороне пруссаков. Петр Федорович смутил своих придворных и иностранных послов тем, что на устроенном им 10 мая 1762 года торжественном обеде в честь подписания мира с Пруссией не только поднимал заздравные тосты в честь Фридриха, но и, основательно выпив, преклонял колени перед его портретом.
Как это ни удивительно, но внутренняя политика Петра Федоровича была вполне успешной. Он оказался довольно энергичным администратором и за полгода своего короткого царствования успел подписать 192 именных и сенатских указа, многие из которых, если воспользоваться современной политической терминологией, можно условно назвать либеральными. Особо среди них следует отметить Манифест 18 февраля 1762 года «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», последствием которого стало появление в России первого свободного сословия, получившего право самостоятельно определять свою личную судьбу и карьеру. Император ликвидировал Тайную канцелярию — учреждение, десятилетиями наводившее ужас на русское общество, и изменил систему политического сыска в стране, запретив доносительство и переведя расследования политических дел на профессиональную юридическую основу.
Петр III амнистировал многих ссыльных, попавших в опалу в царствование Елизаветы. При дворе снова появились некогда влиятельные старцы: Бирон, Миних, Лесток. Но бедный Петр ничего не понимал в людях и не собирался разбираться в сложностях их взаимоотношений. Он попытался публично помирить 79-летнего Миниха и 72-летнего Бирона. Но этим только поставил обоих в неловкое и глупое положение и вызвал их тайное неудовольствие под злорадные ухмылки придворных и иностранных посланников.
Попробовал новый император проявить милосердие и к бывшему государю Ивану Антоновичу, томившемуся в Шлиссельбургской крепости. Его судьба была семейным делом Романовых, и Петр Федорович взял с собой супругу — Екатерину Алексеевну. Они вместе навестили несчастного узника, но вынесли из его камеры совершенно разные впечатления. Чувства Петра были похожи скорее на жалость к своему младшему кузену. Историк А. Г. Брикнер считал, что император собирался со временем облегчить его положение. А вот Екатерина питала к этому, тоже не совсем чужому для нее человеку, страх и отвращение. Возможно, уже тогда она решила для себя, как поступит с ним в будущем, если ей удастся заполучить власть в свои руки. Десять лет спустя она напишет в своих мемуарах: «Принц Иван был сумасшедшим, я его видела в 1762 году; кроме того, он был заика». Забегая вперед, скажем, что обоим «русским принцам» после этого свидания оставалось жить недолго.
Но все эти поступки не помогли Петру Федоровичу завоевать любовь и уважение подданных. Для них он так и остался чужаком, голштинцем, явившимся издалека, чтобы занять престол. Он не пользовался популярностью даже в своем ближайшем окружении. Императору было немного за тридцать. Он был дородным, белокурым, с голубыми глазами — типичным немцем. Вечно одетый в прусский полковничий мундир, обутый в высокие сапоги с такими узкими голенищами, что в них трудно было сгибать ноги, Петр III выглядел странным и инородным существом в интерьерах петербургских императорских дворцов. Царь все время боялся или стеснялся сказать глупость, поэтому говорил напыщенными пустыми фразами, дичился столичного светского общества и большую часть времени проводил в загородных резиденциях.
В отличие от своей тетки Елизаветы, Петр III любил порядок и предпочитал организованный образ жизни. Он вставал ровно в семь утра под звон курантов Петропавловского собора. Не желая тратить впустую ни минуты, во время одевания он общался с генералами и флигель-адъютантами, получал первые утренние новости, отдавал текущие распоряжения, пил кофе и курил трубку.
В восемь часов император переходил в свой рабочий кабинет. Здесь он принимал своего статс-секретаря Дмитрия Волкова, генерал-прокурора Сената Александра Глебова, президентов коллегий и других важных сановников с докладами. Бывало, что в это же время его посещала и супруга Екатерина Алексеевна, имевшая к нему вопросы, касающиеся государственной политики. Работа в кабинете продолжалась около трех часов.
В одиннадцать утра Петр, надев портупею со шпагой и шляпу, взяв перчатки и трость, выходил со своими приближенными на Дворцовую площадь. Каждый день его ждал там один из гвардейских полков, и император лично производил развод караулов.
К полудню Петр III оправлялся в Сенат, потом в Синод, в который никогда не ездила ни одна из царствовавших до него императриц, посещал некоторые из коллегий, Адмиралтейство и Монетный двор, осматривал петербургские мануфактуры и затянувшуюся стройку нового Зимнего дворца. Некоторые вельможи, знавшие еще его деда, сравнивали молодого государя с Петром I. Вероятно, именно эта активность императора позволила историку М. И. Семевскому считать, что в то время Петр Федорович был
«человек в полном расцвете сил и здоровья, живой, необыкновенно подвижный и обуреваемый необыкновенною жаждою деятельности. Петр всюду хотел быть, все видеть, многое предпринять, много из того, что видел и о чем слышал, переделать».
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
