По приказу гаулейтера, грабители и мародеры были вчера расстреляны сразу же, как только их поймали. Обнаружив мародеров, их следует передавать партийным работникам или их представителям. Гаулейтер Мучман не намерен допускать никаких проявлений мягкотелости в этом отношении в многострадальном округе. Это дело всего общества, что тот, кто совершает преступление против общества, заслуживает смерти.
Не только мародеры пополнили гигантский список погибших от тройного удара в Дрездене. Как выяснилось, «безответственные элементы» все чаще стали распространять слухи, являвшиеся злобными и не соответствующими действительности.
Сплетники служат интересам только врага, и им уготована немедленная смерть. Гаулейтер издал указ, чтобы всех распространителей сплетен расстреливали на месте; в ряде случаев это уже делалось.
В течение нескольких дней после налета улицы Дрездена были усеяны тысячами тел, лежавших там, где их настигла смерть. У многих были оторваны конечности. На лицах некоторых жертв застыло столь умиротворенное выражение, что они выглядели так, словно погрузились в сон. Лишь зеленовато-бледный цвет кожи свидетельствовал о том, что они мертвы.
Наконец-то решение было принято, и отряды из солдат, ветеранов и военнопленных были брошены на работы по откапыванию выживших. Отрядам приходилось работать круглые сутки почти без отдыха, скудно питаясь. Всеобщая дезорганизованность привела к тому, что отряды получали снабжение лишь при возвращении в места дислокации. Один из членов такого отряда вспоминал:
Работа была очень тяжелой. Четыре человека требовалось для того, чтобы вынести хотя бы одного раненого. Другие солдаты до нас уже начали разбирать каменные завалы и освобождать проход в подвалы, где двадцать, где более человек нашли себе убежище от бомб в каждом из них. Огонь «съел» у них кислород, а жар, должно быть, доставлял им ужасные мучения. Нам посчастливилось находить то тут, то там одного-двух оставшихся в живых людей. Так продолжалось часами. Повсюду на земле лежали эти тела, сморщившиеся от сильного жара.
Очевидец и его рота позднее были направлены на работу по спасению выживших, которые оказались заблокированными в подвале разрушенной Дрезденской оперы, где в ночь налета давали специальное представление. Она обрушилась подобно цирку Сарассани, оставив после себя только полый остов и множество людей, погребенных под развалинами.
Не устоял и величественный собор Фрауэнкирхе. В его подвальных помещениях хранилась богатая фильмотека германского Министерства авиации, и как раз в тот момент, когда пожарные, тушившие бушующий огонь, думали, что взяли ситуацию под контроль, пламя, возникшее в подвалах, привело к тому, что кинопленка вспыхнула как порох. Знаменитый свод собора рухнул 15 февраля в 10.15. На этом завершилось уничтожение старинного архитектурного ансамбля центра города.
19 февраля газета «Дер Фрайхайтскампф» опубликовала первое обращение к тем, кто искал пропавших родственников, с предложением связаться с только что организованным справочным бюро, которое разместили в чудом уцелевшем здании Министерства внутренних дел на набережной Кенигсуфер.
В то же время была создана более мрачная организация, составлявшая реестр пропавших людей, которых, скорее всего, уже никогда не найдут. В каждом из семи административных округов Дрездена было создано соответствующее бюро пропавших без вести. Бюро округов Центрального округа и Вайсер-Хирш располагались в зданиях местных муниципалитетов; бюро округов Блазевиц, Штрелен и Котта находились в местных начальных школах; бюро Трахау разместилось на Дебелнер-штрассе, а округа Лейбен – на Нойберин-штрассе. В последнем можно было справиться только о жертвах, не имевших постоянного места жительства в Дрездене, в том числе о беженцах, солдатах и мобилизованных на работу.
Руководителем отдела регистрации умерших лейбенского бюро назначили Ганса Фойгта, помощника директора одной из школ города, которая 4 февраля была передана люфтваффе под госпиталь. В течение двух недель со свойственной немцам старательностью Фойгт подобрал помощников и составил план создания новой организации. 1 марта он доложил, что его отдел полностью укомплектован семьюдесятью служащими; еще триста заняты в самом бюро. 6 марта отдел был признан административной единицей рейха.
Бюрократическая аккуратность, с которой у нас ассоциируется пресловутый немецкий «орднунг», была прекрасно продемонстрирована деятельностью этого учреждения. Дрезден был поделен на семь оперативных районов, в каждом из которых работала своя спасательная служба. Извлечением тел руководили специальные отряды, которым были подчинены четыре роты санитаров, два батальона солдат и команды техников. Организация спасательных работ, установление личностей жертв и подсчеты согласовывались на каждом из этапов. Чиновники всегда были под рукой для того, чтобы контролировать идентификационную работу на месте. Тела в течение одного-двух дней складывали в ряд на освобожденном участке тротуара. Все ценные вещи, включая драгоценности, документы, письма и другие предметы, которые помогли бы опознать жертву, помещали в отдельные бумажные конверты. На конвертах записывалась важнейшая информация: место и дата обнаружения тела, пол и, если известна, фамилия человека в дополнение к серийному номеру. Кроме того, к каждой жертве прикреплялась цветная карточка с таким же серийным номером на ней. Вечером бюро пропавших собирало все конверты, внося в список фамилии и серийные номера, чтобы можно было обрабатывать данные в дальнейшем.
Работа на руинах была труднейшей задачей, в том числе и потому, что тотально не хватало необходимого оборудования. По опыту других разбомбленных городов было известно, что спасатели могут заразиться трупными бактериями или даже отравиться газами, скопившимися под сводами подвалов. Тем не менее в первую неделю мужчинам и женщинам, занятым на работах по извлечению тел, приходилось работать голыми руками, без защитных средств. Однако вскоре поставки перчаток и противогазов увеличились настолько, что их хватало с избытком, а часть даже пустили в широкую продажу. Также срочно понадобилась резиновая обувь – обычно сухие погреба и подвалы теперь стали непроходимыми из-за выделений гниющих тел.
В качестве противодействия сильному зловонию, которое появилось через несколько дней, всем подразделениям, участвовавшим в спасательных работах, начали выдавать коньяк и сигареты. Кроме того, можно было получить одеколон и специальное мыло. Некоторые спасательные команды работали в противогазах с пропитанными коньяком прокладками, вставленными в рамку фильтра. Женщинам, которым не разрешалось употреблять алкоголь, выдавали патоку и по двадцать сигарет в день для успокоения нервов.
Работу по выносу тел из подвалов, которая считалась наиболее тяжелой, поручали вспомогательным отрядам – мобилизованным украинцам и румынам из иностранных формирований СС, а также военнопленным. Писатель Курт Воннегут в своем пронзительном романе вспоминал об этом так:
Военнопленных из многих стран собрали в то утро в определенном месте, в Дрездене. Было решено отсюда начать раскопки. И раскопки начались.
Билли оказался в паре с другим копачом – маори, взятым в плен при Тобруке. …Все осыпалось, то и дело происходили мелкие обвалы.
