Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Для Думбадзе подобный приказ не имел никаких последствий. Чего не скажешь о государственной казне — владельцы уничтоженного жилища получили от правительства около 60 тысяч рублей компенсации. Как оказалось, к террористу, снимавшему в их доме комнату, они не имели никакого отношения.
Порою генерал вел себя как настоящий само дур. Так, он распорядился выслать из Ялты почтенного библиотекаря, который отказался выписать газету, прославлявшую деяния градоначальника. Когда за библиотекаря вступился губернатор края Новицкий, Думбадзе предложил выслать и самого губернатора. На имя императора был послан запрос с просьбой о наказании зарвавшегося генерала. Но царская Семья слишком высоко ценила способности Думбадзе. Императрица прямо заявила мужу, что чувствует себя в Ливадии в безопасности, только когда охрана дворца находится в ведении Думбадзе. И выходки генерала были преданы забвению.
Тот чувствовал себя обязанным Семье. А потому решил избавить ее от очевидного зла, имя которому для всей России было — Распутин. О пьяных кутежах любимца императрицы говорили все, кому не лень. Сплетничали и о том, что вечно пьяный мужик сделал своими любовницами Александру Федоровну и ее подругу Вырубову.
Слышавший наряду со всеми эти слухи, в 1915 году генерал написал секретное письмо министру внутренних дел Хвостову, в котором предложил… утопить Распутина во время морской прогулки, когда тот приедет навестить Николая Второго в Крым. Предложение Думбадзе было отклонено.
Через год генерал скончался и был похоронен в Ливадии. А пост градоначальника Ялты перешел к генералу Спиридовичу. Тому самому, который оставит столь подробные воспоминания о князе Андроникове.
Уча Дадиани
Еще одним возможным убийцей Распутина едва не стал светлейший князь Уча Дадиани, флигель-адъютант Николая Второго.
В 1916 году, за несколько месяцев до убийства, Феликс Юсупов во время игры в карты осторожно поинтересовался у светлейшего князя Дадиани, согласится ли тот принять участие в заговоре.
Уча, не раздумывая, ответил отказом.
— Почему? — спросил Юсупов.
— Потому что быть палачом — это унижение, — ответил Уча. — Из-за одного человека не стоит терять собственное достоинство.
— А как же тогда устранить человека, который мешает всем?
— Надо дать ему пощечину и вызвать на дуэль.
Уча Дадиани был уникальной личностью. В Петрограде о нем ходили легенды.
…На торжественный прием в Зимнем дворце собрался весь цвет Российской империи. Фрейлины императрицы выстроились в два ряда, ожидая выхода Александры Федоровны. Ровно в пять часов двери, ведущие в покои императрицы, распахнулись, и Ее Величество вступила в зал в сопровождении шести пажей. По мере того, как шествие приближалось, фрейлины склонялись в поклоне. Императрица Всея Руси приветливо осматривала ряды приглашенных. Неожиданно чинную церемонию нарушил чей-то смешок. Процессия остановилась.
«В чем дело?» — царица обернулась в сторону церемониймейстера. Оказалось, что один из пажей, поравнявшись с любимой фрейлиной императрицы, внезапно коснулся губами ее щеки и поцеловал.
«Кто это сделал?» — грозно спросила Александра Федоровна. Огромный зал дворца с замиранием следил, что будет дальше.
«Я, Ваше императорское Величество», — ответил один из пажей и поклонился царице.
Это был светлейший князь Уча Дадиани, племянник последнего владетеля Мигрелии светлейшего князя Давида Дадиани.
После окончания кадетского корпуса в Тифлисе и пажеского корпуса в Петербурге Уча остался в столице. Его рискованные, порою казавшиеся безрассудными, выходки сделали его настоящим героем в глазах не только царских адъютантов, но и самих монарших особ. «Хватит проказничать, Уча», — то и дело говорила ему императрица. «Угомонись уже, князь Уча», — вторил ей император.
Так что выходка светлейшего князя во время торжественного приема, по большому счету, особо никого не удивила. Всех, скорее, интересовали детали. Через несколько минут любопытство гостей было удовлетворено.
Уча Дадиани признался, что согласился на пари, предложенное графом Витгенштейном — во время официального выхода императрицы поцеловать ее фрейлину. За несколько месяцев до этого подобный трюк попытались проделать двое других пажей, за что были разжалованы в рядовые и высланы в удаленный от столицы гарнизон.
Уча попытался отказаться от пари: «Я не стану целовать фрейлину!» Тогда граф пригрозил рассказывать всему корпусу, что знаменитый князь Дадиани на самом деле — обыкновенный трус. «Но у такого поцелуя нет вкуса», — пытался оправдаться Уча. «Зато вкус есть у шампанского, два ящика которого я тебе поставлю, если ты выиграешь», — стоял на своем граф Витгентшейн.
В конце концов они ударили по рукам, и князь выполнил условие спора, поцеловав фрейлину, которой благоволили и царь, и царица.
— Уча, я тебя накажу, — сказала императрица признавшемуся пажу. — Подойди ко мне. И дай свое ухо.
Однако не успела Александра Федоровна дотронуться до уха провинившегося князя, как он поцеловал ее руку.
— Какой ты, право, несносный, — уже более тепло произнесла императрица. — Еще раз так сделаешь, второе ухо подставишь.
— Это будет для меня вторым счастьем, — ответил князь Дадиани. — И еще двумя ящиками шампанского.
И князь хитро посмотрел в сторону графа Витгентшейна…
Во время следующего выхода императрицы за князем Дадиани пристально следили все собравшиеся. Об инциденте, имевшем место во время предыдущего бала, говорила вся столица. Когда шествие благополучно завершилась, царица подозвала к себе Учу:
— Ну как, больше пари не заключаешь?
— Никак нет, Ваше Величество, — ответил Уча и поцеловал руку Александры Федоровны.
— А сейчас с кем поспорил?
— Честное слово, великая государыня, ни с кем, — поклонился князь. — И поверьте, никто из нас больше не посмеет заключать пари. Простите нас. Нас всех.
В итоге растроганная императрица позволила вернуть из ссылки провинившихся пажей. А князь Уча заслужил еще большее благоволение царской четы.
В один из дней Уча Дадиани удостоился беседы с Его императорским Величеством. Государь внимательно расспросил офицера о его родителях — матери, княгине Майе и отце, князе Константине. В конце разговора Уча, видя доброе расположение императора, позволил себе обратиться к нему с просьбой:
— Ваше Величество, мне бы не хотелось после пажеского корпуса служить в войсках. Моя мечта — оставаться подле вас.
— Но ведь это будет нарушением принятого порядка, — ответил государь.
— А я все время его нарушаю, и вы все время меня прощаете. Так что если вы один раз его нарушите, я вас тоже прощу.
— Какой ты оригинал, Уча, — засмеялся Николай Второй. — Что ж, пусть будет по-твоему. Оставайся, во дворце всегда много дел найдется…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
