Неожиданно я вообразила себя не в галерее рядом с Йеном, а с зонтиком в руках и в пышной юбке на острове Гранд-Жатт в окружении красивых, стоящих на зеленом холме элегантных людей, чьи фигуры напоминают геометрические формы. Круги, прямоугольники, дуги и неопределимые изгибы, точечные мазки, крошечные пятна краски — изображение складывается из цветных точек. Из-за картины Жоржа Сера, которую только что упомянул Йен, я в свое время выбрала специальностью историю искусств. Простое созерцание «Воскресной прогулки на острове Гранд-Жатт» наполняло меня абсолютным, безоблачным счастьем. В детстве у меня в комнате висела ее репродукция. Помню, как подолгу рассматривала «Воскресную прогулку» Сера, отчаянно желая войти в этот прекрасный мир, стать светлой, элегантной, состоять из геометрических форм, точек, цветных крапинок, пока не узнала, что это такое — принадлежать к определенному социуму. Вряд ли можно считать знаком свыше, что у нас с Йеном одна и та же любимая картина, — многим нравится «Воскресная прогулка», неофициальный символ Чикагского художественного института. Тем не менее мне польстило, что мои предпочтения совпадают со вкусами величайшего из современных скульпторов.
— Прекрасная идея, Йен. Полностью поддерживаю.
День выдался очень спокойным, его не омрачили визиты сомнительных пиарщиц, заглядывавших только в первую неделю выставки. Немногочисленные посетители прогуливались по галерее, но ажиотаж улегся; казалось, сегодня, как в последний день большинства выставок, уже ничего не произойдет. В отсутствие наплыва посетителей Йен собирался пройтись по пирсу и посмотреть экспозиции других галерей.
— В самом деле, сходите, Йен, — предложила я и, чтобы скульптор не чувствовал себя обязанным остаться в павильоне, добавила: — Сегодня уже ничего не будет.
Йен ушел, а я осталась сидеть за столом, накручивая волосы на палец и в сотый раз разглядывая искаженные гримасами лица мертвых младенцев в павильоне напротив. Казалось, предводитель злых детишек насмехается надо мной. За неимением других дел я открыла шкаф и полезла за сумкой с арахисовыми мини-конфетами, чтобы пополнить блюдо при входе, — многочисленные шпионы могли донести Ризу об отсутствии «Ризов». Когда я выпрямилась и повернулась, чтобы идти к столу, в меня кто-то врезался. Так состоялось наше знакомство с Райаном.
Мне сразу показалось, что я видела его раньше — в Нью-Йорке. Кажется, он пару раз посещал нашу галерею или был на Осенней артвыставке в сентябре. Наверное, коллекционер?
— Извините, — улыбнулся посетитель. Высокий голубоглазый блондин в рубашке под цвет глаз и брюках хаки; коричневый ремень отлично подходит к замшевым туфлям от Феррагамо. Извиняясь, молодой человек дотронулся до моей руки, и от прикосновения между нами словно проскочила электрическая искра. Я зачарованно смотрела на красавца, чей облик отлично дополняли дорогой мобильный телефон, прикрепленный к ремню, и стильная надпись, вышитая на сумке, надетой через плечо: «Корпоративное соревнование компании «Чейз», Центральный парк, Нью-Йорк». Все ясно: передо мной скорее всего очень опасный подвид нью-йоркских холостяков: менеджер инвестиционного банка. Эти люди нередко привлекательны, а зачастую и неотразимы, они преуспевают, но весьма ненадежны. Душа моя, получившая серьезную рану как раз от высокого, лощеного, хорошо одетого, бойко говорившего, красивого и уверенного в себе стопроцентного американца, заклинала не лететь в огонь, но от сознания, что в двух шагах от меня стоит моя слабость, я размякла. Если мужчина не вышел ростом или одевается по последнему писку обезумевшей моды, я с легким сердцем откажусь от знакомства. Но молодой человек был высоким, и его одежда, судя по всему, была на пике моды года два назад. Я ничего не могла с собой поделать: высокие стильные банковские менеджеры — мой криптонит[26].
— Райан Деннисон. — Посетитель протянул руку, которая лишь секунду назад касалась моей. Я чуть не облизнулась, представив красавчика в темно-синем блейзере; вся неуверенность, страхи и старые раны мгновенно забылись. Я забыла и о менее притягательных качествах, которые могли таиться за роскошным фасадом «Брук бразерс»[27]: старые друзья по университетскому общежитию, просмотр бесконечных спортивных матчей по телевизору, рыбалка, свято соблюдаемая традиция по воскресеньям играть в гольф с приятелями. Я забыла обо всем, едва увидев этого парня, которого словно пересадили с родных полей индианской фермы на благодатную почву Гарвардской школы бизнеса. Я напомнила себе, что Диего у Кейт тоже менеджер инвестиционного банка, но при этом прекрасный муж и отец. Наперекор очевидному я надеялась, что Райан Деннисон принадлежит к исчезающему подвиду банковских менеджеров, имеющих душу.
— Джейн Лейн, — сказала я, пожав ему руку и прикидывая, что Джейн Деннисон звучит совсем неплохо.
— Рад познакомиться, Джейн Лейн. Мне особенно нравятся скульптуры небольшого размера. А что, Дик Риз всегда представляет Йена Рис-Фицсиммонса?
Единственное, что может быть лучше высокого стильного парня, — это высокий стильный парень, разбирающийся в искусстве. Я пристально посмотрела в синие глаза Райана и одарила его самой неотразимой улыбкой и лучшим откидыванием пряди волос, которые возможно проделать одновременно.
— Да, уже восемь лет.
Пригнув голову, я чуть уменьшила размер улыбки и томно посмотрела на гостя из-под ресниц, произведя впечатление даже на себя безукоризненным исполнением акробатического каскада мастерского флирта.
— Первая персональная и групповая выставки работ Йена… мистера Рис-Фицсиммонса в Нью-Йорке прошли в галерее Дика Риза. До этого скульптор участвовал в нескольких студенческих выставках в рамках программы МФА в Йельском университете.
Надеюсь, я произвела впечатление эрудированной и компетентной особы.
— А что вы думаете о его творчестве?
Вместо того чтобы пуститься в глубокомысленные рассуждения о динамизме и удивительном соответствии выбранных материалов цветовому решению, я ответила то, что думала:
— По-моему, скульптуры очень красивы и обладают редкой способностью вызывать у зрителей ощущение счастья.
— Хорошо сказано, — похвалил Райан.
Вспыхнув от удовольствия, я подумала: «Действительно, хорошо сказала». Наверное, корни моего былого неприятия творчества Йена крылись в том, что я не прислушивалась к своим ощущениям и инстинктивному пониманию. И вот теперь случайно открыла для себя истину.
Скульптуры Йена столь популярны именно из-за чувств, которые вызывают у зрителей.
Люди полюбили его творчество, потому что его скульптуры позволяют им ощутить безотчетное счастье.
Я знала это с самого начала. Мне не требовались теория искусства, методология, исторический контекст творчества. Во мне уже жил правильный ответ. Все, что требовалось, — доверять интуиции и верить в себя. Я понимаю творчество Йена, осенило меня. Я всегда его понимала! К счастью, Райан увлеченно рассматривал скульптуру «Без названия, номер семнадцать» и не обратил внимания, что его не поблагодарили за комплимент. Я не смогла найти нужных слов отвлекшись на крики зрителей на воображаемом стадионе: я словно натянула красно-белую форму девицы из группы поддержки, схватила огромные помпоны и завопила, выбежав на футбольное поле: «На-ко-нец-то!»
