— В любых отношениях кто-то должен играть роль машиниста, вести поезд, управлять автомобилем, — сказал Билли, глядя на радужную рекламу. — «Вспомни, что случилось в прошлый раз!»
— Но я не вожу машину, я из Нью-Йорка, — ответила Нина. — «Пожалуйста, не делай этого!»
— Один должен преследовать другого, — улыбнулся ей Билли. — Иначе до следующего этапа не добраться. — «Не соглашайся со мной!»
— Я этого делать не собираюсь. — «Да пошел ты!»
— Я тоже. — «Да иди ты к черту!»
— Значит, это будет первая любовная история в отсутствие людей, — сказала Нина, разглядывая собственные ноги.
— Значительно проще, чем с их участием, — согласился Билли. — «Она здесь только потому, что считает меня Дэниелом».
— Это может длиться годы. — «Поцелуй меня, пожалуйста».
— Или не привести ни к чему. Новые отношения не могут развиваться сами по себе. Они еле ползут, а потом просто застревают на обочине. И кому-то бывает больно.
— Поэтому вы не отваживаетесь? — поддразнила Нина. — Это не очень важно для вас? — «Да пошел ты!»
— Для меня? А для вас? Кто сказал, что мужчина должен быть лидером? Вы что, сексистка? — «Ты что, не понимаешь, что на самом деле хочешь моего брата?»
— Ага, и хочу, чтоб меня преследовали. Подстрелите меня. — «Поцелуй меня!»
— Мне не нужно в тебя стрелять, сама застрелись. Мне надоело постоянно быть водителем! Ты знаешь, что такое вести машину по автомагистрали Лонг-Айленда? Кошмар! Грузовики, старухи с фиолетовыми волосами, не видящие дальше своего носа, дурные водители…
— Водители с чувством собственной важности. Полагают, что могут подрезать вас, обогнать, только потому, что у них «ягуар» или «хаммер», — подхватила Нина.
— «Хаммеры» нужно запретить. Сколько они тратят — восемь, девять миль на галлоне бензина?
— Полностью согласна! — улыбнулась Нина. — «Он удивительный». И вновь взяла его за руку.
— Действительно, стыдно, — произнесен, сжимая ее ладошку. — И все потому, что мы скучные и безответственные. — «И потому что хочешь, чтобы я был тем, чем не являюсь».
— Просто напуганные. — «Почему так трудно?»
— Понимаю. — «Докажи, что тебе нравлюсь я, а не парень с фотографий».
— Что ж, все было мило. — «Да, вот так». Освободив руки, она скрестила их за спиной.
— Мне просто нужно время. Понимаю, это звучит… но… могу я позвонить вам? — «Когда соберусь с духом?»
— Зачем? — «О Боже, да!»
— А вдруг я научусь водить? — «Чтобы рассказать, кто я такой!»
— Ну конечно. Мы должны пообещать позвонить друг другу в ту же минуту, как один из нас захочет или научится водить. — «Я этого не сделаю».
— Обещаю. — «И ты не будешь разочарована».
— Я тоже. — «Пожалуйста».
Несколько минут они постояли молча, прильнув друг к другу, а потом двинулись в обратный путь.
Позже, когда Нина уже чистила зубы на ночь, она размышляла о пирсе, Дэниеле и о том, как она уже оттолкнулась, но не смогла прыгнуть. Она ждала целый год, с того момента, как впервые вошла в его квартиру… именно о таком миге на пирсе она мечтала. И не стала сражаться за такого парня. Она сплюнула, прополоскала, снова набрала полный рот воды.
Затем, наклонившись к зеркалу, выпустила струю прямо в свое отражение.
— Трусиха, — заключила она. Выключила свет и пошла спать.
Он не мог позволить себе увлечься сейчас, чтобы все рухнуло прямо на глазах. Да, она необыкновенная. Да, он постоянно думает о ней. Вполне объяснимо, что он ее хочет. Но играть именно эту песню было серьезной ошибкой. Он определенно вляпался. Так, что дальше некуда, думал Билли, пока они с Сидом смотрели по телевизору «Конана». Он не слышал ни слова, в ушах звучало лишь эхо ее голоса, произносившего «до свидания».
Глава 17
Собачью площадку закрыли. На воротах цепь и висячий замок, а сверху табличка с надписью: «Закрыто до дальнейших распоряжений по приказу администрации мэра».
— Ну что за люди! — возмутилась Нина. — Закрыть собачью площадку!
— Пойдем, — потянул ее за руку Боно. — Пойдем же! Они обошли вокруг объекта баталий. На деревьях еще оставались частично пострадавшие от дождя и разгула страстей плакаты. Углы потрепаны, края оторваны. «СПАСИТЕ СОБАЧЬЮ ПЛОЩАДКУ» на одном из плакатов превратилось в «ТЕ СОБА», на другом — в «СПАСИТЕ СО». Боже правый! Что случилось с людьми? Нину преследовал этот вопрос. Спорить из-за кучки собачьего дерьма, позволить нескольким мерзким озлобленным людишкам победить, отобрать у собак и их хозяев то, чем они дорожат больше всего на свете, — свободу и возможность общаться? Отвратительно.
— Можно подумать, что они протестуют против войны, — бросила Нина.
— Когда дело касается собак, это настоящая война, — заметил Боно. — Между их сторонниками и противниками.
— Откуда ты взялся такой умный? — Нина потрепала его по голове и, обхватив за шею, притянула к себе.
Он коротко рассмеялся, вывернулся и побежал в парк. Казалось, он чем-то расстроен. Не похож сам на себя, хотя Нина понимала: этот парнишка — очень сложное существо.
— Пойдем, — позвал он. — Давай пойдем за теннисный корт.
Теперь они каждый день выгуливали собак вместе с Боно. Нине противна была сама мысль, что он торчит дома один (или с так называемой няней Мелиссой, что все равно означает в одиночестве), смотрит телевизор и всякие дурацкие фильмы. Кроме того, ей нравилось проводить время на прогулке с ним, а не с кем-то другим. Так что, заходя за Че, она прихватывала с собой и Боно. Тот стал таким ответственным, следовал всем правилам. Это, конечно же, налагало ограничения на ее шпионские привычки, но, странным образом, в обществе Боно она не думала о содержимом чужих шкафов.
Итак, Нина и Боно двинулись в сопровождении Сэма, Че, Мими и всех остальных собак по направлению к теннисному корту у Девяносто шестой улицы. Поскольку это было отклонением от привычного маршрута, то вновь ожили обычные страхи Нины.
Боно пребывал в мрачном настроении. Ни одной шуточки, ни цветистого комментария или заковыристого словечка, ни одной цитаты из фильма для взрослых. И Че такой же. В глубокой меланхолии. Нина поняла это в первую же минуту, как появилась у них на пороге. Поднимаясь на крыльцо, она встретила мамашу Боно, спускавшуюся ей навстречу. Мамочка в спортивном костюме «Тод», кепочке с надписью «Ю-Ту», с рюкзачком «Прада» прокричала: «Увидимся через неделю! Развлекайтесь без меня!»
По лицу Боно Нина сразу все поняла. Печаль и разочарование.
— Привет, дружище, — поздоровалась она.
— Пошли, — бросил он в ответ и протиснулся в дверь мимо нее, зажав шлейку Че с такой силой, что даже костяшки его пальцев побелели.
