— Я не могу остановиться, — простонал Джейкоб, сжимая возлюбленную в объятиях. — Не могу. Останови меня!
Это был вопль отчаяния. Возбуждение его дошло до предела. Джина должна, должна была остановить его. Еще миг — и будет поздно.
Казалось, прошла вечность, прежде чем девушка обрела силы ответить ему. Стань его, отдайся ему! — твердило все в ней. Джина всем телом льнула к возлюбленному, он прижимал ладонями ее бедра, длинные сильные пальцы скользили по ним, и в такт этим движением Джина содрогалась от блаженства.
— Прости прости… — Ноги отказывались повиноваться, но она каким-то чудом умудрилась высвободиться и, тяжело дыша, привалилась к двери.
— О Боже, да тебе-то за что извиняться, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Это я вел себя, как дикарь.
Джейкоб нервно провел рукой по волосам.
— Я сама предложила себя тебе, — ответила Джина, упорно желая взять на себя долю ответственности за обоюдный взрыв страсти.
— И я твердо намерен взять тебя, — хрипло пообещал он. — Но пусть это произойдет в подходящее время и в подходящем месте. Я не вынесу, если ты возненавидишь меня!
Все ее существо воспротивилось даже мысли об этом. Возненавидеть его? Да она же любит его, любит! И с этим уже ничего не поделаешь.
— Как ты можешь так говорить? Ты изменил всю мою жизнь!
— Понимаешь, все сложно. Слишком сложно. — Красивое мужественное лицо Джейкоба омрачилось.
— Тогда расскажи мне, в чем дело, — попросила Джина, стремясь помочь ему.
— Я не могу так с тобой обойтись. — Он невесело улыбнулся. — Больше всего на свете мне хочется сейчас заняться с тобой любовью, я думать ни о чем другом не могу. Но это было бы нечестно по отношению к тебе. Впереди нас ждет тяжелый день. Телма очень неуравновешенная особа, никогда нельзя предсказать, что она может выкинуть. За все годы нашего знакомства она вечно пребывала либо в унынии, либо в восторге. Но что бы ни случилось, я не хочу, чтобы ты уезжала. Обещаешь?
— Нет ничего проще. — Она взглянула ему в глаза. — Я не уеду.
— Ловлю на слове. — Джейкоб мрачно улыбнулся, мягко отстранил девушку от двери и вышел.
— А сегодня мамочка захочет со мной повидаться? — спросил Бобби, едва открыв глаза утром.
Сердце Джины сжалось от жалости. Решив немного побаловать мальчугана, она принесла ему завтрак в постель, тщательно выбрав лакомства, которые он больше всего любил. Но и это не смогло развеселить Бобби. Едва прикоснувшись к еде, мальчик снова принялся забрасывать Джину вопросами про маму. Наконец она не выдержала и решилась.
— А давай спустимся вниз и все узнаем. Не можем же мы весь день тут отсиживаться. Ну, что скажешь?
Бобби одним прыжком соскочил с кровати и бросился одеваться.
— Да-да-да! Сто лет маму не видел!
— Ну что, покажем ей, как ведут себя благовоспитанные маленькие мальчики?
— Какие-какие мальчики?
— Благовоспитанные. Примерные, — пояснила девушка.
— Совсем как я? — широко ухмыльнулся сорванец.
После ночной грозы небо расчистилось, стояло дивное утро. В окна врывались яркие лучи солнца. Держа Бобби за руку, Джина спустилась в столовую, где застала Телму и Вирджинию. Обе посмотрели на вошедших весьма неприветливо.
— Доброе утро, — самым доброжелательным голосом поздоровалась Джина, ожидая, что Бобби выпустит ее руку и опрометью кинется к маме.
Однако этого не произошло. Мальчуган на миг и впрямь подался было вперед, но потом лишь крепче стиснул руку девушки и прижался к ней. Должно быть, как ни хотелось ему верить в любовь матери, бедняжка сомневался в том, что ему рады.
Действительно, вместо того чтобы раскрыть сыну объятия, Телма, не бросив на него и беглого взгляда, вызывающе оглядела Джину.
— Так-так, это и есть пресловутая новая гувернантка, вся из себя красивая и талантливая? И вдобавок пронырливая интриганка.
Это была прямая атака. Однако Джина не дрогнула.
— Простите, миссис Стенли, я вас не понимаю. Вы говорите так, точно я совершила какое-то преступление.
— А что, разве нет? Втираетесь в доверие, без зазрения совести бегаете за Джейкобом. Где, спрашивается, он был прошлой ночью?
— Полагаю, об этом вам лучше спросить его, — хладнокровно ответила Джина. — А я ухожу. Я думала, вам захочется повидаться с Бобби.
— Нет уж, постойте! — взвилась Телма, не в состоянии более сдерживать злую ревность. — Моему сыну не нужны никакие гувернантки. Я его забираю!
Бобби попятился, все сильнее прижимаясь к ноге Джины.
— Телма, ты что? — Вирджиния потрясенно уставилась на подругу.
— А ты не вмешивайся, Верджи, — осадила ее та. — Помни, ты имеешь дело со мной. А я тебя не выношу. Просто использую, когда мне нужна информация.
Вирджиния вскочила на ноги.
— Ну, знаешь ли, я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали!
— Тогда проваливай.
Джина уже горько раскаивалась, что привела мальчика сюда, прямиком в змеиное гнездо. Вот вам и материнская любовь!
— Пожалуй, мы с Бобби вернемся в другой раз, — сказала она.
— О, Бобби! Что за нелепое имя? Роберт, вот как его зовут.
В мальчике вспыхнул былой дух противоречия.
— Это мое имя! И мне нравится, когда меня называют Бобби. — Дрожа всем худеньким тельцем, он уставился на элегантную женщину, что приходилась ему родной матерью. — Ты разве совсем не рада меня видеть?
— Вот как ты разговариваешь с матерью! — Гнев Телмы мгновенно обратился на сына. — Так-то ты здороваешься? А ну немедленно подойди и поцелуй меня!
— Не хочу. — Бобби переминался с ноги на ногу. Он был уже близок к слезам.
— Бобби пора заниматься, миссис Стенли, — вмешалась Джина, решив, что нужно как можно скорее увести ребенка отсюда. — Мы с ним пойдем в классную.
— Да кто вы, черт возьми, такая? — ледяным тоном процедила Телма.
— Она моя гувернантка! — закричал Бобби. — И я ее люблю, а тебя я теперь боюсь!
Телма вскочила и бросилась к сыну с таким видом, будто хотела ударить его. Но не успела сделать и двух шагов, как голос Джейкоба заставил ее остановиться.
— Телма, возьми себя в руки! — Он вошел в столовую, высокий, в повседневной рабочей одежде и с весьма угрожающим выражением на лице. — А вы, Джина, — Джейкоб пронзил девушку убийственным взглядом, — ступайте с Бобби заниматься.
— Я ухожу отсюда! — истерически взвизгнула Вирджиния, бросаясь к выходу. — Мне в этом доме больше места нет!
— Именно так, Верджи, — отчеканил Джейкоб Стенли. — Ты предала доверие моей семьи.
