— А когда его отпустят? — спросила Габриель с надеждой в голосе.
— Этого я не знаю.
— Но хотя бы примерно! — умоляла Габриель.
— Мисс Кой, — проникновенным голосом сказал Джим, — вы мне очень нравитесь, но я не буду вам давать никаких ложных надежд. Я не знаю, когда это произойдет. Сейчас вы можете только ждать.
И Габриель приготовилась ждать.
Три дня она прислушивалась к каждому шороху, надеясь, что сейчас откроется дверь и войдет он. Три дня она не могла уснуть, думая о том, что сейчас делает Эдвин. Габриель представляла, как он томится в сырой неуютной камере на жесткой кровати, без одеяла, замерзая ночами, и плакала от жалости к Эдвину.
Она страдала оттого, что ничем не может ему помочь. Она привыкла действовать, как только видела перед собой проблему. Искать какие-то пути решения. И вот сейчас она не могла сделать ничего! Совершенно ничего!
Ожидание сводило ее с ума.
Утром четвертого дня она проснулась и почувствовала, что что-то изменилось. Габриель не мола сказать, в чем дело. Просто и воздух стал каким-то другим, и солнце светило ярче.
Он вернется сегодня, подумала она и вновь принялась за привычное дело: ожидание.
Когда Габриель готовила завтрак себе и Тойси, в дверь позвонили. Она бросилась открывать.
На пороге стоял Эдвин.
— Эдвин! Как я тебя ждала! — закричала Габриель и обняла его.
— Где моя собака? — первым делом спросил Эдвин.
Габриель отстранилась от него.
— Мог хотя бы поздороваться, — обиженно сказала она. Не о такой встрече Габриель мечтала долгими днями и ночами. — У меня твоя Тойси, куда же еще она могла деться!
— Слава богу! — сказал Эдвин и крепко обнял Габриель. — Как я без тебя скучал!
— Расскажешь это своей собаке. Хотя ты ее не заслуживаешь! — ответила Габриель.
Она сильно обиделась на Эдвина. Ей казалось, что чувство, вспыхнувшее между ними, она просто придумала, что на самом деле ничего не было. И что Она совершенно безразлична Эдвину.
— Габриель, крошка, что с тобой? — спросил он ее удивленно.
— Мне не нравится быть на одной доске с собакой. Даже с самой лучшей.
— Ты что, ревнуешь меня к Тойси? — с улыбкой спросил Эдвин.
— Ты мог бы спросить сначала, как я тут без тебя прожила эти дни! Мог бы спросить, что я делала! Мог бы поцеловать, в конце концов! Но не требовать у меня собаку! Да еще с таким видом, будто я всю жизнь мечтала ее отравить!
— Прости, Габриель! Я так волновался за тебя. Но когда подумал, что Тойси осталась одна дома, я чуть с ума не сошел. Ты должна меня понять. Уже несколько лет она заменяет мне любовь окружающих. Она очень дорога мне. Не думай, что я не волновался за тебя. Но я просто знал, что ты у меня сильная и сумеешь постоять за себя! Ты ведь умеешь?
— Конечно, умею, — вытирая слезы, сказала Габриель. — Вот сейчас выставлю тебя из дому, чтобы знал. И буду дальше жить спокойно, без тебя.
— Габриель, родная моя! Не делай этого!
Она посмотрела на него исподлобья.
— Не смотри так! — Эдвин, смеясь, поднял руки вверх. — Чтобы тебя умилостивить, скажу, что, по всей видимости, твой комплекс останется у тебя.
— Комплекс! — с восторгом выдохнула Габриель.
— Меня вовсе не арестовывали, хотя голову намылили капитально. Они уже давно следили за Буртоном. Я был прав, это очень крупный аферист, и числятся за ним сделки вроде твоей, только там шли в дело более впечатляющие суммы. Миллионы! А мы своей самодеятельностью чуть не сорвали всю операцию. Вот и пришлось им меня временно удалить. Вроде как арестовать. Чтобы Буртон не испугался и не убежал куда-нибудь, где его будет невозможно достать.
— Но почему бы он испугался?
— Потому что узнал, что кто-то его ограбил и сообщил в полицию. В стакане нашли следы снотворного. Я не учел, что только в организме оно разлагается быстро. Сопоставили все факты и вышли на меня. Буртон до сих пор в шоке. Кажется, я первый, кого он хотел посвятить в дело своей жизни.
— Зачем? — с любопытством спросила его Габриель.
— Ему нужен был хороший адвокат, не слишком обремененный совестью.
— Да уж, с совестью у тебя точно проблемы, — обиженно сказала Габриель.
— Ну не до такой же степени! И вообще я тут подумал… Как быстро твои родители смогут приехать в Гранд-Рапидс?
— Да хоть завтра! А зачем?
— Значит, послезавтра мы с тобой идем венчаться.
— Но, Эдвин!..
— Не беспокойся, со священником я договорюсь, он мне кое-чем обязан.
— Эдвин! — вновь попыталась остановить его Габриель.
— Платье ты себе еще успеешь купить, хотя я не думаю, что тебе нравятся все эти кружева и кринолины.
— Терпеть не могу! — честно признала Габриель.
— Вот и отлично, вопрос решен. А сейчас не накормишь ли ты меня завтраком? А то в гостинице, где я жил, кормили преотвратно.
— Эдвин, тебе не кажется, что ты торопишься? Стоило бы спросить меня, хочу ли я за тебя замуж?
— А ты не хочешь? — с усмешкой спросил он.
— Не в том дело! Я не хочу, чтобы, как только я ночью случайно отдавлю Тойси лапку, в меня летело что-нибудь тяжелое! Я не хочу быть для тебя после собаки или где-то рядом с ней. И, в конце концов, ты можешь хотя бы сказать, что любишь меня!
— Габриель, ты всегда будешь для меня на первом месте. Ты — самая потрясающая женщина, которую я встречал в своей жизни. Ты сильная, умная, честная, открытая и очень, очень красивая! Я уверен, что могу доверить тебе воспитание моих детей. Я уверен, что, если ты когда-нибудь разлюбишь меня, ты честно в этом признаешься. Я уверен, что ты не будешь обманывать меня и скрывать свои чувства. Я уверен в тебе, Габриель. И поэтому я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя! — воскликнула она и, привстав на цыпочки, поцеловала Эдвина.
Он подхватил ее на руки.
— И где тут у тебя спальня? Я с ума сошел, болтаясь в этом дурацком номере и думая постоянно о тебе!
Он тут же ощутимо получил кулачком по ребрам.
— За что?! — обиженно воскликнул Эдвин.
— За то, что я тут мучилась, напредставляла себе черт знает что, а ты в гостинице отдыхал! Я прослежу, чтобы это больше не повторялось!
— Я могу считать, что ты согласна выйти за меня замуж? — уточнил Эдвин.
Вместо ответа Габриель поцеловала его.
