В туалет вошли две женщины, увидели расхристанного Тужилова и с визгом выбежали. Через несколько секунд вошли два милиционера.
— Чего шумим, гражданин?… — Шедший впереди с рацией в руке строго посмотрел на преподавателя. — Почему вы в женском туалете?
Тужилов издал протяжный стон.
— Одна сумасшедшая выхватила у меня паспорт и билет, — ответил он. — И заперлась! А посадка заканчивается!
Вошедшие посмотрели на него. Тужилов вытирал платком мокрые шею и грудь. Ему было досадно. Скандал!..
Менты прыснули.
— Ни фига себе, вот ловкая! — сказал один.
Второй покивал и добавил:
— Вот, помню, в позапрошлом году был такой случай…
Тужилов нетерпеливо топнул ногой.
— Вы помочь можете или нет?! — крикнул он в бешенстве.
— Гражданин, спокийнише, — ласково сказал стоявший поближе. — Розберемося.
— Откройте кабину с этой дурой, а то я сейчас все разнесу!
— А вот этого в нас не можна. — И он, тронув Тужилова за предплечье, слегка подвинул его в сторону.
Вера с тревогой прислушивалась к голосам снаружи. Правильно она поступила или нет? Ведь теперь с ними хлопот не оберешься… Доказывай потом, что с тобой все в порядке! Не поверят. А как иначе было их задержать? Жалко же человека! Сказать правду? Не поверил бы он. Вообще никогда и ни за что. Покрутил бы пальцем у виска, и до свидания. Тем более психиатр, он же мигом на койку уложит… А поверить в такое никто не способен. Ладно, поздно менять решение. Еще минут пять, и самолет улетит. А там посмотрим. Может, она ошиблась в этот раз… В любом случае Вера поступила так, как получилось: по первому порыву. И уже ничего не изменить.
Менты с натугой соображали, как быть. Ситуация сложилась странная до чрезвычайности. Никакими правилами она не была предусмотрена. Какая-то ненормальная заперлась в туалете с билетом и паспортом пассажира. Чьи это проблемы? Человека или аэропорта? И что это за пассажир такой темпераментный? Что вообще тут происходит?
— Будете скандалить и шуметь, всех задержим, — на всякий случай сказал один из милиционеров.
Тужилов чудовищным усилием взял себя в руки и даже улыбнулся.
— Извините, ребята. Я все понимаю. Но и вы меня поймите, я ж тоже не развлекаюсь, а работаю. И тут эта… Значит, так: она моя студентка, я психиатр, преподаватель киевского медицинского института, моя фамилия Тужилов, зовут Тимур Борисович. Поможете открыть дверцу? Я отблагодарю.
Милиционеры слушали, открыв рот, и уже готовы были помочь солидному человеку.
— У меня полет из-за нее срывается, — напористо продолжал Тужилов, видя, что служители порядка поддаются. — Да и вообще, это ведь ЧП по всем параметрам. Надо принимать меры. Кому теперь претензии предъявлять, что я не улечу? Ну?
— Санитаров надо вызвать, — пожал плечами один. — И слесаря?
— Ладно, — решился второй. — Дай попробую поддеть.
Он вытащил из кармана нож, шагнул к запертой двери.
— И позовите дежурного по аэропорту, — властно, убедительно давил мощью голоса преподаватель. — Вот моя визитная карточка. Я психиатр, член медицинского общества психиатров при Академии наук…
Визитку взяли, один из ментов принялся что-то бубнить в свою рацию, второй продолжал ковыряться у двери кабинки. Он надсадно крякнул, и дверь соскочила с петель.
Вера Лученко сидела на закрытой крышке унитаза и изо всех сил старалась выглядеть спокойно. Тужилов шагнул к ней…
И тут сверху донесся протяжный гул, затем удар. От сотрясения тонкие перегородки в туалете покосились, загудели и замолкли. Это было так страшно, что милиционеры присели, но тут же, спохватившись, выпрямились. Тужилов выхватил из рук Лученко бесполезные теперь паспорт и билет и тоже замер, прислушиваясь. Гул продолжался. В нем прорастали взрывные басы, едва слышные тонкие гудки… Но вот басы умолкли. А у милиционеров ожили рации.
— Что?! — выкрикнул один и побежал к выходу.
Второй воскликнул испуганно: «Мля!..» — и устремился за первым.
— …ание… Внимание……храняйте спокойствие… Оставайтесь на своих местах… — забубнил неразборчиво сверху голос диспетчера. — Ситуация под контролем…
— Что такое? — спросил Тужилов в пространство.
— Случилось кое-что, — устало сказала Вера. — Идемте.
Тимур Борисович с сомнением посмотрел на нее. А если она снова какой-нибудь фортель выкинет?
— Что с тобой произошло, Лученко? — строго спросил он. — Ты как себя чувствуешь?
Он хотел добавить, что она теперь должна будет возместить ему стоимость билета, но решил — потом успеет сказать. С ненормальными нужно поосторожнее.
Вера потерла лицо ладонями, с шумом выдохнула.
— Со мной-то порядок, — тихо сказала она. — Это там, наверху, беда.
В зале ожидания аэропорта Борисполь стоял тревожный гул. Люди суетились, смотрели друг на друга испуганно, пытались пробиться к большому окну, выходящему на летное поле. Там собралась плотная толпа. Все вытягивали шеи. «Граждане, сохраняйте спокойствие, — уговаривал диспетчер с некоторой укоризной в голосе, — оставайтесь на своих местах, не создавайте панику». Но как не паниковать, когда служители в форме с перекошенными лицами несутся по самому центру зала, расталкивая зазевавшихся?
Тужилов двинулся к окну, на него налетел маленький потный толстяк с чемоданом на колесиках — и отскочил от могучего торса преподавателя, как мячик.
— Извините… — Он хотел бежать дальше.
Тужилов поймал его за плечо.
— Что за суматоха? — спросил он.
Толстяк заморгал.
— С… самолет взорвался! — выдохнул он судорожно. — Прямо на в… взлете!..
— Не на взлете! — Рядом с ними вдруг вырос юноша в бейсболке. — Не на взлете, мать его!!! А в конце полосы! Черт!..
— Как же это, а?! — обиженно спросил толстяк.
А юноша сплюнул под ноги:
— Рейс тринадцать двадцать пять, Киев — Симферополь. А мне в Москву. — У него дрожали руки. — Пойду свой билет сдам. Ну их на фиг, такие полеты!..
У касс и впрямь уже выстроились первые желающие сдать билеты на другие рейсы. Тужилов отпустил толстяка и инстинктивно двинулся туда, но резко повернул к окнам, выходившим на летное поле, ввинчиваясь в толпу железными плечами. Шокированные люди даже не огрызались, поддаваясь его напору. Наконец он уткнулся в стекло. Место катастрофы сразу обозначилось вдалеке густыми клубами черного дыма с красными прожилками. Там уже стояли пожарные машины, похожие издалека на сгрудившихся жуков-солдатиков. Какие-то обломки горели, далеко выбрасывая языки пламени. Тужилов присмотрелся и понял, что это моторы самолета. Турбины, отломившиеся от крыльев… У него резко похолодело в животе. Он взял Веру за руку и отошел с ней в сторонку.
