Шум у черного хода вернул меня к действительности. В холл вошел Винс с парнишкой из соседнего здания и жестом пригласил меня и Пэм подойти. В руке он держал что-то похожее на огромный бонг.
– Я обошел соседей, попытался набрать болеутолящих и антибиотиков, – вполголоса сказал Винс. – В основном добыл адвил и аспирин.
Он разжал кулак – на ладони лежало несколько бутылочек.
– Люди не хотели делиться даже этим. Но у меня возникла другая идея.
– И какая же? – спросила Пэм.
Винс замялся.
– Дадим им покурить травы. Отличное болеутоляющее.
Он указал на парнишку лет шестнадцати. Тот смущенно улыбнулся и достал огромный пакет марихуаны.
– Эти люди страдают от отравления дымом и даже от ожога легких, – прошипела Пэм, широко раскрыв глаза, – а ты хочешь, чтобы я заставляла их курить?
Винс с парнишкой уставились на Пэм.
– Подождите! – сказал парнишка. – Мы ведь можем сделать, типа, печенье или, нет… чай! Можно сварить чай. Добавим немного спиртного, чтобы ТГК лучше растворялся. Получится.
Пэм смягчилась.
– Если честно, идея отличная.
Кто-то закричал от боли.
– Можешь заняться этим прямо сейчас?
Парнишка кивнул. Винс велел ему подняться на шестой этаж и попросить у Чака все необходимое.
В эту секунду ожил мобильник Винса.
Он пищал круглые сутки – к сети, которую создал Винс, присоединялись новые люди.
Показав сержанту Уильямсу, как установить программу, мы попросили его распространить ее среди как можно большего числа людей. Чем больше пользователей подключены к сети, тем дальше будет расходиться информация. Кроме того, Винс раздал соседям карты памяти и объяснил процедуру. Судя по количеству входящих сообщений, дел у него и сержанта Уильямса хватало.
Ячеистая сеть распространялась, словно вирус.
К ней уже присоединились сотни людей, и десятки добавлялись каждый час. Люди заряжали мобильники от генераторов, солнечных батарей или откопанных из-под снега автомобильных аккумуляторов.
– Можешь разослать соседям просьбу принести «травы»? – спросил я у Винса. Он кивнул и достал телефон. – Заберем ее на обратном пути.
Мы хотели доставить на Пенсильванский вокзал тех, кто пострадал сильнее всего. Двое находились в критическом состоянии, и мы ничего не могли для них сделать. Тони уже привязывал к самодельным саням рюкзаки, чтобы тащить раненых по снегу. Я пошел в подвал узнать, как у него дела.
Мы встретились на лестнице; он поднимался, волоча за собой свой груз. Люк помогал – точнее, висел у Тони под мышкой.
– Аварийное освещение в конце концов накрылось, – сказал Тони, увидев меня. Он поставил Люка на пол, и Пэм повела малыша наверх. – Нужно экономить батареи налобных фонарей. Их мало.
Я кивнул и помог ему занести сани в холл.
– Вы – лучший лыжник среди нас, – сказал Тони, поднимая рюкзак-«упряжь», которую он соорудил, и показывая мне, как ею пользоваться. – Думаю, мы с вами должны тянуть, а Винс – нам помогать.
Винс пожал плечами.
– Извините. Моя тема – серфинг, а не лыжи.
Как парнишка из Луизианы, который учится в Бостоне, стал серфером?
Я вздохнул. Сегодня утром, когда я надевал джинсы, мне пришлось затянуть ремень на одну дырочку туже обычного. С одной стороны, я, похоже, наконец-то похудел, а ведь этого так хотела Лорен. С другой стороны, мне хотелось есть. Более того, я голодал.
Голодал.
У меня возникло нехорошее предчувствие: возможно, я на личном опыте узнаю, что такое настоящий голод.
Пока мы с Тони и Винсом одевались, кто-то из медиков подтащил сани к обгоревшим людям, которых мы собирались отвезти на вокзал, и, несмотря на сдавленные стоны, стал укутывать их в теплые вещи и привязывать к саням.
Открыв заднюю дверь, мы взбежали на вершину сугроба. Удивительно, как быстро организм приспосабливается к холоду: всего две недели назад я бы жаловался и дрожал, а сейчас температура всего на пару градусов выше точки замерзания воды казалась почти тропической.
Мы стояли на куче снега, и наши ноги были на уровне голов тех, кто остался в холле. Кто-то придерживал дверь, остальные осторожно толкали сани с пациентами по крутому склону.
Делать это было трудно и неудобно, и с каждым толчком «пассажиры» кричали от боли.
Мы надели лыжи и пошли по Двадцать четвертой улице. Нашу цепочку замыкал Винс. Посередине проезжей части уже появилась четкая двойная лыжня и протоптанные тропы; то здесь, то там виднелись ходы, прокопанные в сугробах по бокам.
Шли мы быстро.
Повернув на Девятой авеню, остановились, чтобы осмотреться. Здание на углу Девятой авеню и Двадцать третьей улицы загорелось первым, и сейчас от него остался лишь обугленный остов, однако пожар еще бушевал в других домах на Двадцать третьей и Двадцать второй. По серому небу расползалось густое пятно черного дыма.
Мы двинулись по Двадцать четвертой улице. Постепенно число прохожих увеличивалось; люди шли во всех направлениях, держа в руках и волоча все, что могли унести.
Мусор, который два дня назад только начал появляться, уже лежал горами у домов, и сейчас, после потепления, каждый порыв ветра доносил зловоние экскрементов. С людьми, разгребающими отбросы в поисках пищи, соперничали крысы.
Вглядываясь в разбитые витрины магазинов, я видел людей, столпившихся вокруг бочек из-под бензина, в которых горели костры. Из окон валил дым, покрывая копотью стены. Несмотря ни на что, в городе стояла тишина – ее нарушало только негромкое шарканье ног по снегу и бормотание погорельцев, оставшихся без крыши над головой.
– Секунду!
Я оглянулся. Винс присел на корточки на перекрестке, рядом с грудой мешков с мусором, и фотографировал кого-то у груды мешков с мусором.
Что он делает?
У нас не было времени на разные глупости, но я все равно слегка притормозил, не желая бросать парня. Через несколько секунд он обогнал нас и метнулся к другому сугробу у тротуара. Видимо, не нашел, чего искал, и снова пошел рядом.
– Там был мертвец, – объяснил Винс, переводя дух и на ходу печатая что-то на мобильнике.
Трупов будет полно, и мы совершенно бессильны.
На меня его слова не произвели впечатления, и я не стал отвечать.
– Надо фиксировать. Может, это чей-то близкий человек, – продолжил Винс. Он допечатал сообщение и убрал телефон. – Я создал адрес в сети, он подключен к моему ноутбуку дома, чтобы люди присылали фотографии и добавляли комментарии о том, где, когда и что. Когда все закончится, мы сумеем разобраться, поможем людям узнать, что произошло.
