От этого Вити исходила огромная тяжелая угроза, хоть он был симпатичней и выглядел куда сообразительней Кота. Я сразу понял, что Витя не просто гоп, из числа тех, что докапываются на остановках. Он гоп в плане того, что у него может щелкнуть в голове, и всем фиеста. И плюс гопническое мышление налицо.
– А ты что, теперь здесь живешь? – спросил он.
– Да, я вписываюсь пока здесь. С батей поссорился, и из дома выгнали.
– Это ты дурак, что с батей поссорился, – неожиданно резко сказал Витя. – Отец всегда прав. Вообще всегда. Ты потом поймешь, что во всех случаях отец был прав. Батя может дать по морде, гнать, но он ПРАВ.
О?
Я не стал с ним спорить. Думаю, если бы ему не хотелось потыкать на клавиши, он бы еще долго говорил на эту тему. Но он спросил:
– Как печатать?
– Берешь и печатаешь.
Он начал искать буквы. Кот сказал:
– Пойдем.
Витя ответил:
– Отъебись, Кот. Дай я попечатаю.
Он, не сказать что очень быстро, но все-таки набрал:
«Андрей Проказов часто прогуливает лекции за что его надо отчислить без праа на восстановление».
Я подошел и поставил запятую после слова «лекции» и пропущенную букву в слово «права». Витя посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Пришел Дрюча. Ребята начали о чем-то ему толковать. Надо было денег, кого-то выручить. Дрюча попросил меня сходить покурить. Я пошел в туалет и скурил там две сигареты.
Вышел из сортира и увидел Лиду. Она шла к Проказову.
– Привет.
– Привет, Женя.
Мы зашли. Дрюча сидел на кровати, Кот на стуле, Витя на уставшем кресле, которое стояло у нас рядом с компьютером. Проказов сразу встал и обнял Лиду, Витя смотрел на него. Я зашел и лег на одну кровать. Дрюча с Лидой сели на другую.
– Привет, – сказала Лида.
– Это Лида, – сказал Дрюча, – это Витя, это Слава.
Витя смотрел на Дрючу и на Лиду.
– Нет, – сказал Дрюча.
– Но сильно надо.
– Ну, нет. Правда.
– Точно? – Витя смотрел на Лиду.
– Точно.
– Лид… – начал Витя неловко, но нагло.
– Нет, – сказал Дрюча.
– Да? – спросила Лида.
– Нет. У. Нее. Нет. – сказал Дрюча.
– Может, есть? – спросил Витя.
Дрюча вздохнул.
Витя с Котом встали, попрощались и ушли. Дрюча опять вздохнул, глубже. К нему приходило много знакомых. У него много знакомых, он общается со многими людьми.
А рассказ про Федю Крышкина так и не был написан.
8
Проказов оставил нас пьянствовать, а сам пошел с Лидой в какую-то другую комнату смотреть телевизор, и Миши не было. На следующий вечер (или уже была ночь?) тут собралось народу человек десять. Музыка. Был вчерашний Витя, остальных я не знал – почти все историки. Я сюда зашел уже поддатый. Здесь мы сидели, пили водку по очереди из граненого стакана, много водки, и запивали ее джин-тоником. Парень со сломанным носом говорил:
– А мы не шутя бухаем. Вот, берем водку и с джином ее пьем.
У него вообще не было переносицы. Он трогал свой нос, и там, внутри, не было переносицы, ноздри были, а ее не было.
Я достал остатки всех штучек, которые привез из дома. Лечо, там, икра кабачковая. Пир.
Саша без переносицы был крепкий, слегка гнусавый парень, он говорил:
– Мы уже несколько дней бухаем. Вчера весело, блядина у меня отсасывала, а я уснул. Проснулся на полу, голый и в презервативе.
Друг Саши, модный парень, говорил:
– Да-а. Это я люблю. Это охеренная вещь, – говорил про кабачковую икру.
Саша учился второй раз на третьем курсе, друг его на четвертом учился.
Я решил заговорить с Витей.
– Что там у вас вчера случилось? – спросил я у него. Мне хотелось на всякий случай расположить его ко мне.
– Да нормально все.
– Нашли, как разобраться?
– Да.
Витя смотрел на всех так, будто он знает что-то такое, чего не знают другие.
Я вышел из триста тридцать пятой и зашел в Лидину комнату. Там были две девушки. Одна, Марина, была вредной стервой, но она один раз сварила мне картошки. Вторая в прошлом году училась со мной на потоке. Света. Я зашел пообщаться, по дороге подумал: зачем на Саше Без Переносицы был презерватив, когда девушка делала ему минет?
Разговаривал с Мариной и Светой. У меня начался сильный словесный понос. У меня иногда случается такое состояние, когда я внутри сильно пьян, а снаружи выгляжу просто вдохновленным. Я говорил барышням о том, насколько важно, чтобы люди любили друг друга, пил чай, говорил, что, когда любишь, все совсем по-другому. Секс по любви – совсем другое. По любви вы каждый раз не можете вдоволь заняться им, вы каждый раз делаете это, как последний раз, как перед концом света, как по весне.
Потом я плавно перешел на разговор о писателях. Перебрал русских девятнадцатого века, перемыл им кости. Знаете, вот тоже хочется иметь большой талант, чтобы оправдывать существование, говорил. Блеснул эрудицией, рассказал о том, как Тургенев расталкивал на корабле женщин и детей с перепугу, чтобы залезть в спасательную шлюпку. Поговорил о зарубежных писателях двадцатого века. Нет, этих-то они не читали.
– Я вас еще не достал?
Они сидели на кровати, а я сидел на стуле.
– Нет, ты очень интересно говоришь, – сказала Света.
Опа. Надеюсь, удастся обеих, подумал я. Если не обеих, то Свету точно. К чертям, надо обеих. Тут в дверь постучались, что дало мне право думать, что, если бы в дверь не постучались, я бы занялся сексом с обеими. Я, что-то говоря, встал и открыл дверь, чувствуя себя как дома.
На пороге стояли двое. Тип, похожий на хорька, – мужик из УСБ, и мент. Оперативный дежурный, бля.
– Ты из какой комнаты? – спросил Хорек.
– Э-э…
– Тоже в триста тридцать пятой был?
– Да.
– Пошли.
Мы пошли к триста тридцать пятой. Здесь, в коридоре, была слышна музыка.
Хорек постучал, кто-то открыл.
Все, кто был в комнате, стали смотреть на меня. Общество, в коем явился я, не добавляло мне баллов. Хорек и мент стояли в дверях с каменными рожами. Мне почему-то казалось, что я должен найти проказовский пропуск в общагу, показать его Хорьку. Я начал искать пропуск на столе, под столом. Все остальные были неподвижны. Кто-то сказал:
– Бля-а.
