Халльгерда
На десятой неделе лета в Исландии на площади собраний царило радостное оживление. Землевладельцы прибыли из своих местностей, одевшись в парадные одежды, в сопровождении многочисленных родственников. Узкая дорога к площади была запружена людьми. По ней ехал Гуннар с Речного Склона. Он направлялся к своему родственнику Рангриверу, который остановился лагерем у озера. Слуги, лениво мывшие лошадей или чистившие упряжь, стали дергать друг друга за рукава, указывая на высокую фигуру в ярко-красных одеждах.
– Видите его? Это Гуннар с Речного Склона, самый красивый мужчина на севере.
Женщины выглядывали из шалашей или сплетничали, сидя на покрытом травой берегу. Многие мужчины везли с собой жен и даже дочерей, поскольку на собрании можно было сладить хорошие свадьбы. Девушки радостно улыбались Гуннару, восхищаясь его свежей кожей и светлыми волосами. «Он лучший стрелок из лука в Исландии, – говорили они друг другу. – Он может прыгнуть выше своей головы в доспехах, и никто не может сравниться с ним в состязаниях. У него самая милая улыбка и самое благородное сердце».
Девушки печально вздыхали, когда Гуннар проезжал мимо них, поскольку он их совсем не замечал.
Гуннар медленно ехал, здороваясь с многочисленными знакомыми, наслаждаясь солнечной погодой и радуясь возвращению домой. Когда он проезжал мимо хижин людей из Мосфелля, с ним заговорила женщина:
– Добрый день, Гуннар с Речного Склона.
– Я вижу, ты знаешь мое имя, – ответил Гуннар, остановившись.
Женщина была очень красива. Густые локоны потоком ниспадали на ее красное платье и вились золотыми кольцами у талии.
– Я спрашивала про тебя, потому что искала новостей из Норвегии. А ты приехал издалека.
– Новости из Норвегии? – поразился Гуннар.
– Расскажи мне о новом короле Хаконе. Кто теперь его любимцы и что стало с людьми Харальда? Действительно ли король несправедлив, как про него говорят, или просто жесток с врагами, как и подобает великому властителю? Как живут в Норвегии землевладельцы, подчиняются ли королю?
– Почему тебя так интересуют короли? – удивленно спросил Гуннар. – Ни одна женщина не задумывается о таких вещах.
– Гуннхильда, последняя королева-мать, правила Норвегией за своего сына. Если она могла думать о таких вещах, почему я не могу о них подумать?
– Из тебя бы тоже получилась великая королева, – в восхищении сказал Гуннар, пораженный статью женщины и яркой красотой ее лица.
– Получилась бы, – согласилась она, – если бы злая судьба не сделала меня дочерью землевладельца в Исландии, где люди предпочитают беспорядок королям. Я уже дважды вдова, но так и не встретила подходящего человека. Могу удовлетворять свое любопытство только разговорами с путешественниками, как сейчас.
– Давай посидим у реки. Там мы сможем поговорить подольше, – продолжил Гуннар, восхищаясь незнакомкой все больше и больше.
В течение дня их беседа перекинулась от Норвегии к Дании и вернулась к домашним делам в Исландии. Гуннар был восхищен знаниями женщины, точности ее замечаний. Больше всего его потрясла ее ошеломляющая красота. Непомерная гордость женщины была украшением к пышному платью и смягчалась в глазах Гуннара ее обхождением.
– Как тебя зовут? – спросил он наконец, когда в разговоре наступила пауза.
– Халльгерда, дочь Хёскульда, – ответила женщина.
– Я не король, – произнес Гуннар, – но богат и не уступлю ни одному мужчине в Исландии в беге, стрельбе и плавании, а если понадобится, и в бою. Если я попрошу твоей руки, согласишься ли ты? Ведь Хёскульд, твой отец, может отказать мне, потому что я долгое время был в ссоре с твоим дядей Хрутом.
– Хрут не друг мне, – со злобой ответила Халльгерда. – Когда ты услышишь, что он говорит обо мне, возможно, и ты изменишь свое мнение.
– Нет, если я получу твое согласие.
– Ты его уже имеешь, – ответила женщина.
Хижина Хёскульда оказалась длинным низким строением с земляными стенами и с крышей, покрытой свежей сосновой корой. В ней стояли грубо сколоченные скамьи вдоль стен. Хёскульд и Хрут были худыми людьми с заостренными чертами лица, очень похожие друг на друга, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте. У седовласого и светлоглазого Хёскульда движения были неуверенными, как у человека со слабым зрением. Младший брат Хрут был энергичнее, он мог бы казаться красивым, если бы не темная кожа.
Братья вежливо, но без особого удовольствия поздоровались с Гуннаром. Пока Хёскульд говорил о погоде и делах в собрании, принесли эль. Хрут отделывался скупыми короткими фразами. Гуннар с трудом сдерживал себя, не отвечая на дурное обращение.
– Что бы ты подумал обо мне, если бы я попросил у тебя руки Халльгерды? – вдруг спросил он Хёскульда.
Отец Халльгерды поставил кубок с элем на край стола и несколько секунд колебался, пытаясь справиться с растерянностью.
– Я бы подумал… ну… об этом, – с сомнением в голосе пробормотал он. – Что скажешь, родственник?
– Он нам не подходит, – сразу отозвался Хрут и сделал резкий жест, чуть не плеснув элем в сторону гостя.
Гуннар вспыхнул от негодования.
– Не думаю, что ты хочешь возобновить наш старый спор, – дрожащим от ярости голосом сказал он.
– Мой брат только имеет в виду… – начал было Хёскульд.
– Я имею в виду, – решительно перебил его Хрут, – что Гуннар – человек безупречной репутации, чего не скажешь про Халльгерду.
– Ты должен объясниться, – заявил Гуннар, обеспокоенный таким поворотом дела.
– Пожалуйста. Во-первых, у Халльгерды отвратительный характер.
– Она очень отважная женщина, – сказал ее отец.
– Я заметил, – проговорил Гуннар. – И это все?
– Первый муж был убит ее старым преданным слугой, – злорадно продолжил Хрут. – Говорили, это она подговорила его.
– Серьезное обвинение, – пробормотал Гуннар. – А какова правда?
– Халльгерда была сумасбродкой и не выносила критики в свой адрес. Произошла ссора, и муж ударил ее. Слуга, видевший эту сцену, на следующий день убил его.
