— Ты закончил с сундуком? — спросил он строго. — Не обязательно оттирать его до блеска. Ценности в нем никакой. Господа секретари всего лишь сложат туда свои бумаги, которые будут лежать там до скончания веков, и никто о них не вспомнит.
— Я как раз решил последний раз пройтись по нему тряпкой, и все, — ответил Жан. — Поверьте, все останутся довольны.
— Очень надеюсь. — Дворецкий осмотрел сундук. Выглядит вполне чистым. Не к чему и придраться. — Ладно, можешь нести его. Они тебе скажут, куда поставить. Поднимай.
— Один?! — возопил слуга. — Он же весит черт знает сколько! Я не смогу поднять его один. Сюда его двое тащили.
— Ну хорошо, — смилостивился дворецкий, — пошлю кого-нибудь тебе в помощь.
Морье пошел искать второго лакея. От этого Жана решительно никакого толку.
Когда дворецкий удалился, Жан вдруг почувствовал тошноту. Дышать стало трудно. Голова кружилась. Он сел на сундук, пытаясь прийти в себя и не понимая, что с ним происходит. Резкая боль пронзила желудок. Он сполз на пол, корчась в мучительных спазмах. Он не успел даже вспомнить, что же такое он съел сегодня утром. Жан задыхался, словно невидимая рука сдавливала ему горло. Он попытался позвать на помощь, но не сумел издать ни звука. Странная зеленоватая слизь выступила у него на губах. На долю секунды мелькнула мысль о проклятии ведьм и истлевшем саване. Но додумать ее он не смог. Он был уже мертв.
Когда дворецкий Морье вернулся в сопровождении другого слуги, они обнаружили в углу скорченное, безжизненное тело Жана. Удивившись, дворецкий осмотрел его и, не обнаружив ран, заключил, что Жан скончался от несварения желудка. В конце концов, дворецкий не был лекарем, да и слуга при жизни доставлял ему одни неприятности. Морье распорядился унести труп. Все равно от этого Жана никогда не было никакого толку.
22
Суббота, 23 августа, 20.30. Лувр.
Покои королевы-матери
За этот вечер королева так и не приняла окончательного решения по поводу расправы с вождями реформистов, намеченной на грядущую ночь. Она не переставала думать об этом, взвешивая все «за» и «против». Но сколько ни размышляла, другого выхода из положения не приходило ей в голову. Если она ничего не предпримет, то вскоре окажется беззащитной, полностью отстраненной от власти и, возможно, будет сослана в один из своих любимых замков на Луаре. Готова ли она удовольствоваться скромной ролью матери короля? Одна мысль о потере влияния приводила ее в ужас. Екатерина не верила в способность своего сына противостоять войскам европейских монархов-католиков, готовым броситься на помощь единоверцам. Не верила, что он в состоянии наполнить вечно пустующую казну государства. А между тем голод все сильнее разжигает очаги недовольства королем и его политикой терпимости по отношению к новой религии. В любой момент может вспыхнуть мятеж. Необходимо, жизненно важно сохранить бразды правления в надежных руках. А чьи руки тверже, чем у нее? С другой стороны, можно ли найти какой-то выход, не требующий кровопролития?
На закате решение все еще не было принято. Екатерина допоздна диктовала секретарям бесконечные письма. Ей нужно было успокоить Папу Григория XIII, заверить его, что она была и остается верной католичкой и не допустит, чтобы во французском королевстве религия гугенотов заменила католическую. В этом письме не было ни слова правды. Она заключила бы союз с протестантами и позволила бы им выполнять свои обряды, если бы это принесло Франции долгие годы покоя и благоденствия. Но Папе она подобного, разумеется, написать не могла. Кроме того, ей приходилось прилагать огромные усилия, чтобы удержать от нападения на Францию своего зятя, его католическое величество короля Испании. Войска Филиппа II стояли наготове, и ему не терпелось начать вторжение — якобы для того, чтобы положить конец дружбе французских монархов с протестантами. Он давно уже умолял Папу позволить ему пересечь границу. Это самый короткий путь к его владениям во Фландрии, где гугеноты восстали против испанского господства.
Раздумывая обо всем этом, Екатерина вошла в просторный зал, окна которого выходили во двор Пятисот. И внезапно, словно окаменев, застыла на пороге. Последние лучи солнца озаряли сидевшую возле большого окна герцогиню Ангулемскую. Она читала книгу — знак, о котором королева условилась со своими советниками! Издалека эту женщину вполне можно было принять за королеву. Герцогиня была одета в черное, как и она сама. Екатерина едва не закричала: «Отойдите от окна, сударыня!» Но слова замерли у нее на губах. Чем объяснить подобный приказ, не выдавая себя? Королева поняла, что жребий брошен. Поздно советоваться с астрологами. Судьба всегда рядом, прячется в темном углу, готовая выскочить, когда ее меньше всего ждут. Быть может, еще не поздно позвать герцогиню, заставить ее уйти от окна. Быть может, ее еще никто не видел и все можно исправить. Но королева хранила молчание. Пусть свершится предначертанное. Решение, принять которое Екатерина Медичи оказалась не способна, принято высшими силами.
Совпадение это или кто-то намеренно прибег к обману, чтобы отрезать ей путь к отступлению? Королева слишком хорошо знала, интересы скольких людей поставлены на карту. Слишком многие жаждали немедленного уничтожения гугенотов. Если бы она вдруг решила отложить их избиение или вообще отказаться от него, то уже не смогла бы этого сделать. Потому что кто-то позаботился о том, чтобы обманом принудить ее к решению. Екатерина поняла, что ее провели. Кто-то, кому доподлинно известно ее недавнее указание, этот ее последний бастион перед вынесением окончательного приговора гугенотам. Ее заставили поверить в свое могущество, в то время как в действительности событиями управляют скрытые силы и внутри государства существует другое государство. Она же всего лишь орудие. Козел отпущения, на которого можно переложить всю вину, если что-то пойдет не так. Они скажут: «Мы действовали по повелению королевы». А сами собираются покончить с гугенотами любой ценой. Независимо от согласия ее величества. Внезапно королева вспомнила о герцогине де Немур. Разумеется, подлая интриганка стоит за этим заговором. Екатерина проклинала себя за доверчивость. За то, что дала себя обмануть. Напрасно она считала себя всесильной королевой. Ее опутала сеть интриг, окружили невидимые силы, которые она не в состоянии подчинить себе. Слишком много людей, чьи интересы идут вразрез с ее собственными. Всех их в узде не удержишь.
Кто же в итоге окажется в выигрыше? Разумеется, проклятые Гизы. Они всегда были против нее. Гизы обладали тайной властью, превосходящей ее могущество. Следует покончить с этим. Под угрозой ее жизнь и безопасность ее детей. Король — не более чем марионетка в руках этих людей. Они помыкают всеми, как им вздумается. Королева в очередной раз убедилась, что доверять нельзя никому. Ни единой душе.
Капитан гвардейцев его величества короля Нансей, стоявший во дворе и не отрывавший глаз от покоев королевы-матери, различил в окне силуэт женщины. Она была в черном. И читала книгу. Это был сигнал, которого он ждал. Никаких сомнений. Капитан спокойно вернулся к себе в кордегардию. Теперь, когда сигнал подан, он может дать последние распоряжения своим людям. Этой ночью в королевстве Французском гугенотов станет меньше. Но какое ему дело до этого? Он только выполняет приказы.
