— А скажи-ка ты мне, голубь, кому это ты тут служишь со всем усердием?
Журавлевец повторил про себя вопрос, словно искал в нем скрытый смысл или связь с тем, о чем говорили только что, потому и замешкался больше, чем нужно было.
— Князю служу… — наконец осторожно сказал он.
— Князю… — протянул волхв, и Хайкин не понял, обрадовал его этот ответ или огорчил. Тогда он повторил, чтоб все поставить на свои места. — Князю служу. Беду от него отвращаю…
Белоян усмехнулся. Не зло и не надменно. Чувствуя какой-то подвох, журавлевец добавил еще, чтоб поставить гостя на место.
— Ты своему служишь, а я — своему…
— А вот и не угадал… Я князю во вторую очередь служу, а в первую…
— Богам? — поспешил угадать журавлевский волхв.
Белоян рукой махнул.
— Эка сказал…
Он сделал рукой охранительный знак.
— Богов, конечно тоже не забываем, только в первую голову земле своей служу, Родине.
Хайкин смотрел спокойно. Ожидая продолжения.
— Любой князь-то в первую голову человек, — объяснил волхв. — У него и помыслы короткие, человеческие, а нам волхвам дальше них глядеть и думать надо.
— Да-а-а, помыслы у князей короткие, — согласился с гостем Хайкин, явно подумав о чем-то своем. — Особенно если не от головы, а от…
Белоян кивнул. Они переглянулись как люди знающие чужие тайны, но не могущие открыть их друг другу и рассмеялись. К чему ведут мысли, которые рождаются не в голове, а гораздо ее ниже, оба волхва знали не понаслышке.
— Конечно. У князей в головах месяцы, ну годы… А нам приходится веками мыслить, — поддержал хозяина Белоян, и тут же безо всякого перехода добавил:
— Вот для того и приехал. Понятно?
— Нет, — ответил упрямый Хайкин.
Белоян вздохнул.
— Для земли нашей нужно. Есть такая вещь на Руси — талисман «Паучья лапка». Слышал?
Хайкин пожал плечами.
— Богата Русь. В ней всякого добра по углам лежит…
— Что верно, то верно. — Медвежья башка качнулась вверх-вниз. — Богата Русь и обильна. Только ведь не само собой это устраивается.
— Боги за Русью смотрят, — согласился с товарищем Хайкин.
— Верно. Вот и дан Богами нам в сбереженье талисман. Пока он на нашей земле — будет на Руси спокойствие, будет Русь шириться, землями и народом прирастать.
— Полезная вещь, — сказал журавлевец. — А только Гаврила-то наш к чему тут? Он, насколько я помню, и на баб-то не смотрел. Никак от него Русь ни землей, ни народом прирасти не сможет…
— Пока не знаю, — честно ответил Белоян. Может и никак. Пока Твоего Гаврилу к этому делу одно привязывает — в один день с колдуном пропал. Но даже если и так, то Гаврила тут сбоку припека. Митридан ваш — вот главная заноза.
— Митридан? Выходит, прав я был. Отметился он у тебя в Киеве, — довольно сказал Хайкин, сообразив, что тем самым он уравнивается с киевским волхвом.
— И не у меня и не в Киеве, — рыкнул Белоян. — В Киев он бы не сунулся. Кишка у него тонка, ко мне соваться. Это.. — Белоян задумался, как бы сказать. — Это он совсем в другом месте отметился.
Хозяин сделал вид, что не заметил осторожности гостя.
— И, что в этом другом месте?
— Вобщем украл он в этом месте «Паучью лапку».
Волхв замолчал, ожидая вопроса, но Хайкин молчал. Не хочет ему гость всей правды сказать, что ж его дело. А и ему полправды слушать не хочется. Как быть? Молча, они смотрели друг на друга, пока, наконец. Хайкин, вежливости ради, не нарушил молчания.
— А зачем ему это? Для каких дел?
Белоян облечено вздохнул — врать не пришлось.
— Ему он не нужен. Не для себя он его крал. Тут других доброхотов хватает.
— А им зачем?
— В их землях не все спокойно, вот и хотят они внимание Богов на себя обратить. Они попросили, ну а он и расстарался. Не даром, конечно…
— Да как же так? — удивился Хайкин. — Как же не уследили? Беречь надо было… Такая вещь!
Белоян кивнул, соглашаясь, но оправдываться не стал.
— Бережем… Берегли то есть, но вот так получилось… Думаешь первый он? Нет. Талисман это как огонек, на который мотыльки летят. Летят и летят, летят и летят…
Белоян задумался, и хозяину пришлось кашлянуть, чтоб прервать его мысли. Киевлянин вздрогнул.
— Я вижу, что у тебя и горя-то большого нет…
— А что горевать? — спросил Белоян без тени смущения или раскаяния. — Искать его надо, да назад талисман возвращать, пока он думает, что обманул всех. Сгорел…
— Легко сказать…
— Конечно не легко… Чтобы он о нас не думал, а он себя скрыть попытается. Заклятьем или еще как…
— Скроет?
Белоян пожал плечами.
— Раз мы знаем, что он живой, так и искать его будем со всем тщанием. А раз так, то значит, обязательно найдем. Нужно его поймать, пока он талисман тем, другим не передал…
— Но Гаврила-то? — не удержался Хайкин. — Наш-то простак тут причем?
Белоян только плечами шевельнул неопределенно.
— Не знаю еще. Я твоего Гаврилу не видал, но если он день в день с колдуном из города пропал, да прямо из его дома, значит это все не просто так, не случайно.
В задумчивости Белояна не было отчаяния.
— Может быть знает чего, или несет… Надо его искать. Надо Митридана искать…
Хайкин не чинясь достал еще один Шар и подставку. Он пододвинул все к Белояну и, заглянув в медвежью морду, сказал:
— Мы люди не гордые… Если к нам с добром, то и мы с честью. Всем поделимся, последнее отдадим… Начнем не откладывая?
— Нашел!
В голосе Белояна не было торжества. Только усталость. С утра до утра они искали иголку в стоге сена. Князья пировали, охотились, а волхвы не смыкая глаз, перебирали жителей земли Русской. Хайкин оторвался от своего Шара и наклонился к гостю. Тот сидел, словно одеревенев, и смотрел в свой Шар. По медвежьей морде трудно было понять, что чувствует Киевский волхв, но Хайкин и по себе знал, что он должен чувствовать. Журавлевский волхв нажал руками на переносицу, заставляя резь в глазах убраться куда-нибудь поглубже в череп и склонился над Шаром. В глубине стекла виднелось чужое лицо и тенью сзади, еще одно. Хайкин прищурился, сквозь круги и резь, вглядываясь в незнакомые глаза.
— Не он.
— А второй?
— Тоже не он…
— Как это не он? — удивился Белоян. — Сам же говорил — у одного лицо глупое, а у другого бородавка. Куда уж глупее? Да и бородавки вон и вон.
