Телади — недоросток не знал, как ему на это реагировать, и потому молчал.
Нопилей указал когтем на окно.
— Вон там стоит мой корабль, «Счастье Наяны».
— «Счастье Наяны»? — переспросил Недронг. — Странное имя для теладийского корабля.
— Наяна и Мартин — это герои сражения на Антигоне, — восторженно воскликнула Нину, — Потрясающая, трагическая история о любви!
Недронг сморщил нос:
— Такая же прекрасная, как этот корабль…
— Да, именно так. Прекрасная, как яйцо, — подтвердил Илимин, во все глаза уставившись на яхту.
Аргонец бросил на него странный взгляд, значение которого осталось неясным для обоих телади. Он посмотрел вниз на свой грузовой корабль и наморщил лоб.
— Пусть так. Разгрузка «Аладны Хилл» скоро закончится. Поскольку мы в этот раз в порядке исключения летим назад без груза, нам пора прощаться. Нам бы не хотелось платить договорную неустойку за слишком поздний вылет.
Нину Гардна кивнула и отбросила с лица тяжелую прядь золотых волос.
— Назад к Облачной базе. Домой, — объяснила она.
Нопилей был ошеломлен.
— Я бы скорее сказал, что вы с Аргон Прайм.
Уголки губ Нину приподнялись в улыбке. Она опустила глаза и как будто заколебалась, не зная точно, стоит ли говорить то, что так и просилось на язык.
— Нет, я из гонеров, — сказала она наконец. — Моя мать — Хранительница Истины в храме. — Слабая улыбка, появившаяся на ее лице, исчезла, уступив место озабоченности. — Она тяжело больна. Мои аргонские друзья действительно отказываются от выгодного заказа, чтобы как можно быстрее доставить меня к ней.
Илимин покачивал ушами и едва слышно сопел. Никто не обращал на него внимания.
Нопилей, пока почти ничего не понимавший в человеческих взаимоотношениях, был тронут этим жестом до глубины сердец, и он внезапно понял: люди, будь то гонеры или аргонцы, вовсе не такие странные и непонятные существа, как считают многие телади. Возможно (только возможно), представители его рода являются на самом деле гораздо более странными. Нопилей был теперь в этом почти уверен.
— Если есть хоть что-то, что я могу сделать для вас, брат Гардна, дайте мне знать. В любое время!
Маленькая слезинка скатилась по щеке Нину, но она быстро вытерла ее. Слабая улыбка промелькнула на лице.
— Большое спасибо, Нопилей. Только я — сестра Гардна.
— О… прошу прощения! А разве это не все равно?
Нопилей в смущении теребил ухо двумя пальцами.
Нину покачала головой. Она тихо смеялась:
— Нет, это совсем не одно и то же!
Нопилей еще раз смущенно извинился, потом простился с четырьмя друзьями, не забыв автоматически пожелать Илимину «большого профита», что позже удивило его самого. Ведь он сказал это совершенно серьезно!
ГЛАВА 18 Молчание зачастую может сказать гораздо больше, чем слова.
Новалис
В двадцать три часа девять минут по среднеевропейскому времени Центр управления Миссии в Милано начал отсчет времени готовности ракеты. Марк активировал так называемую предстартовую программу, развернул контрольные сопла «Гетсу Фун» в нужном направлении и включил главный двигатель. В отличие от «Икс», на корабле Елены был ионный двигатель, который по затратам энергии был схож с предыдущим, но кривая ускорения у него была намного меньше.
— До старта четыре минуты, — послышался в наушниках Елены голос из Центра управления полетом. — Все системы работают в режиме «Пуск», пока все в порядке.
Елена подтвердила получение сообщения. Она уже ощущала тихий гул и вибрацию заряжаемой сингулярной машины, колебания которой можно было почувствовать сквозь внутреннюю обшивку корабля.
— Не волнуйся, мы до последнего момента будем держать палец на кнопке моментального отключения, — сказал голос из Милано. — До старта три минуты, — добавил он чуть позже.
— Вы уж лучше снимите палец с кнопки, чтобы кто-нибудь случайно на нее не нажал, — ответила Елена.
— До старта две минуты.
Вибрация за это время переросла в настоящий гул. В нем можно было различить некоторую нерегулярность, такую, будто машина с хорошими амортизаторами двигалась по галечной дороге и время от времени легко подскакивала на небольших выбоинах.
Елена точно определила время, когда вокруг кабины пилота начали приплясывать голубые языки пламени. Они образовывали незамкнутое кольцо, протягивали свои электрические руки, лизали корпус, потом завертелись в такой бешеной пляске, что компьютер затемнил окно из стеклометалла, чтобы сохранить в норме зрение Елены. Она едва смогла расслышать сигнал «До старта одна минута», поскольку шумовой фон уже превышал все допустимые пределы. На всех приборах еще горел зеленый сигнал, и на секунду Елена подумала о том, что и при полете Бреннана приборы, вероятно, показывали «Все в норме» вплоть до самого «жаркого» момента за тридцать секунд до старта.
Датчики на дисплее начали обратный отсчет оставшихся секунд.
33, 32, 31, 30, 2… Даже если бы потребовалось аварийное прекращение запуска, это уже в любом случае было невозможно!
В желудке Елены появилось ощущение, которое она вначале приняла за реакцию организма на страх, возникший подсознательно. Но быстро осознала, что это непривычное ощущение затронуло не только желудок, но и все ее члены. Это было ощущение легкого опьянения. Неужели началось искажение, связанное с пространственно-временным континуумом? Вполне возможно, потому что гравитационное поле, сконцентрированное позади в грузовом отсеке для создания сингулярности, было достаточно сильным, чтобы образовать «нити» неравномерной геометрии, которые Елена и могла ощутить в виде головокружения.
Когда до старта оставалось пять секунд, энергетический вихрь вокруг космического корабля образовал плотный сверкающий синий туннель, «стены» которого вибрировали, затягивая «Гетсу Фун» прямо в центр, все быстрее, быстрее.
Несмотря на бушующую стихию, Елена почувствовала, как закряхтел «Гетсу Фун»: старая конструкция корабля подвергалась самому жестокому испытанию после того, как был дан старт.
Капельки пота скатились на правую бровь Елены. Она заметила, что сердце ее бьется чаще, чем ей хотелось бы.
Пришлось признаться себе в том, что предстоящий прыжок в неизвестность волновал ее гораздо больше, чем она думала каких-то десять минут назад.
