— Послушай-ка,— отрезал доктор, высокомерно глядя на Кики сверху вниз.— У меня за спиной десять лет высшего образования. Ты, небось, и на свете-то столько не живешь. Так хватит мне докучать — дай спокойно выполнить мою работу. Ты наняла меня спасать пациентку или подготовить тебя к получению ученой степени?
Кики изогнула брови.
— Хорошо же. Делайте свое дело. Если справитесь на «отлично», я, так и быть, позабуду об этом разговоре. Но если с пациенткой что-либо случится, отвечать будете вы.
Доктор возвел глаза к небесам. Кики стремительно вышла за дверь.
— Вот скотина,— выругалась я, как только мы оказались за пределами слышимости.
— Я наняла доктора Притчарда отнюдь не ради его врачебного такта,— отмахнулась Кики.—
Он превосходный специалист и за хорошую цену готов держать язык за зубами. К сожалению, выбора у меня нет.
— Еще чего — нет выбора! Вызови «скорую», и пусть Верушку отвезут в больницу.
— Ни в коем случае нельзя. На прошлой неделе я так и поступила. И совершила страшную ошибку. Доктора выяснили, в чем проблема: всему виной застрявшая у нее в ноге пуля. Пуля выделяла в организм цианид. По всей видимости, моя тетушка и ее прихвостень разработали запасной план. Если бы Верушку не убила пуля, яд со временем довершил бы дело.
Когда доктора удалили пулю, я уж думала, жизнь Верушки спасена. Но они сообщили о пулевом ранении в полицию. Когда я обнаружила, что медсестра снимает Верушкины отпечатки пальцев, я тут же забрала ее из больницы — тайно, под покровом ночи. Я надеялась, Верушка поправится, но улучшение носило временный характер. Яд-то по-прежнему в организме. И медленно ее убивает.
— Если все так серьезно, стоит ли волноваться из-за отпечатков пальцев? — сцросила я.
— Верушка по-прежнему разыскивается по обвинению в убийстве моих родителей,— вздохнула Кики.— А доказательства ее невиновности находятся в Покровии. Даже если бы в больнице ее вылечили, из палаты она угодила бы прямиком в тюрьму. Я-то Верушку знаю. Это совершенно в ее стиле.
— А ты правда считаешь, что этот твой доктор Миляга сумеет ее спасти? — на всякий случай уточнила я.
— Если закрыть глаза на особенности характера, он один из лучших врачей Нью-Йорка. Я все до последнего цента потратила, чтобы обеспечить ему оптимальные условия для работы. Наверное, мне придется в очередном кун-фу-боевике сняться, чтобы расплатиться по счетам.
— Еще чего,— отрезала я.— Мы все тебе поможем. У меня полным-полно денег — моя доля, заработанная на золоте из Города-Призрака. И деньги эти в твоем распоряжении.
— Спасибо,— поблагодарила Кики, и тут синхронно загудели наши мобильники. Нам обеим пришло по эсэмэске. «Золотой лотос. Завтра. Полдень. Уна».
— У тебя проблемы поважнее Лестера Лю,— сказала я Кики.— Побудь с Верушкой, пока ей не полегчает. А завтрашнее собрание предоставь мне.
Я неслышно влезла в окно своей спальни еще до того, как пробило двенадцать. Сняла с себя вечернее платье, переоделась в повседневные шмотки, прислушалась у двери. Родители еще не спали. Из гостиной слабо доносилась сердитая немецкая речь и «трах-тах-тах» пулеметных очередей. Если папа с мамой как ни в чем не бывало смотрят фильм, значит, мое отсутствие прошло незамеченным. И хотя я с ног валилась от усталости, перед тем как лечь спать, мне предстояло еще одно неотложное дело. Я приоткрыла дверь и на цыпочках спустилась в гостевую спальню.
На следующий день в одиннадцать утра, после того, как папа ушел на субботний семинар, я подошла к маме. Она как раз наливала себе кофе. Стоило бы, конечно, выждать, пока она выпьет три-четыре чашки, но время поджимало.
— Мне нужно в библиотеку,— сообщила я.
— Ага, конечно.— Для человека, к сарказму не привыкшего, мамочка делала большие успехи.
— Я серьезно.— Я открыла тетрадку и продемонстрировала ей начало заданного мне сочинения.— Я пишу важную работу на тему «Подземной железной дороги». Возможно, это спасет меня от двойки по предмету мистера Дедли; да только у нас не хватает двух нужных мне книг. А без них мне сочинение никак не дописать.
Мама слегка опешила.
— Все наши книги по американской истории девятнадцатого века стоят в шкафу в гостевой комнате, тебе это отлично известно. Если тебе нужно что-то, чего нет у нас, я не верю, что в библиотеке ты найдешь то, что ищешь.
— Эти книги у нас были, я точно помню, но на месте их нет. Их, небось, папа забрал,— посетовала я,— Ты же знаешь, как он вечно ссужает книги направо и налево.
Отцовская безалаберность в отношении книг маму всегда невероятно раздражала.
— Что именно тебе нужно? — спросила она. Я протянула ей листок бумаги с записанными на нем двумя названиями и выходными данными.— Ну, пойдем поищем вместе.
Я терпеливо прождала с полчаса, пока мама просматривала в гостевой комнате полку за полкой. Я знала: книг она ни за что не отыщет — если не догадается посмотреть у меня под матрасом.
— Твой папочка, похоже, считает, что наш дом — это филиал нью-йоркской публичной библиотеки,— вздохнула мама и демонстративно посмотрела на часы.— Ананка, у тебя есть два часа. Если к половине второго ты не вернешься, я сама за тобой заеду. И такой скандал закачу — мало не покажется!
Маникюрный салон «Золотой лотос», в десяти кварталах к северу от библиотеки, впервые за целый год был закрыт. На двери висела табличка с надписью, однако ж у входа ошивалась какая-то дама в норковой шубке и солнцезащитных очках: она заглядывала в окна, высматривая хоть какие-нибудь признаки жизни и явно не веря, что с педикюром придется подождать — страшно подумать! — до завтра.
— Прошу прощения, милочка,— проговорила она этаким снисходительным тоном, каким принято разговаривать с чужими горничными.— Ты здесь работаешь? Ты говоришь по-английски?
Я огляделась по сторонам, гадая, не обращается ли она к кому-то, стоящему за моей спиной.
Нет, вокруг — никого.
— Нет,— отрезала я, постучав в дверь,— По-английски я не говорю.
— Ты... де-ла-ешь... ма-ни-кюр? — не отступалась она, четко выговаривая каждый слог, как если бы обращалась не к иностранке, а к идиотке.
— Ты... чи-тать... у-ме-ешь? — в свой черед осведомилась я, указывая на табличку с надписью «Закрыто».
Дама, до глубины души шокированная, отпрянула назад. В это самое мгновение Ди-Ди отперла дверь и впустила меня внутрь.
— Ступай сама себе ногти крась,— рявкнула я на даму и захлопнула за собой дверь.
На полу салона тускло поблескивала мозаика — изображение древнегреческого оракула, впавшего в транс. Вдоль стен были расставлены роскошные маникюрные кабинки; столы и стулья накрыты хрустким белоснежным льняным полотном.
В глубине здания, позади длинного ряда кабинетов депиляции находился офис Уны. Одна из дверей в узком коридоре была открыта; краем глаза я заметила Юя, что сладко спал прямо на столе.
