Сколько ему было тогда? Лет семь? Не больше… Именно тогда испытал он то странное переживание: будто бы отец (которого Карлос на самом деле не знал и не видел никогда) подхватил его на руки и посадил себе на плечи… Во второй раз Карлос ощутил незримое присутствие «отца» спустя десять лет — накануне того дня, как угодил в плен к Дэвиду. И опять была ночь, и мерцали в черном бархате южного неба звезды; и вместе с запахом цветущих розовых кустов вливался необъяснимый искрящийся восторг…
— Вам плохо?
От неожиданности Карлос вздрогнул. Обычно насмешливые глаза Марты сейчас смотрели серьезно — небольшие, светло-серые, они здорово напоминали другие… И не только глаза, а и острый, выдающийся вперед подбородок, и почти неуловимый, но все же акцент — точно такой, как у Михаэля… у Анны…
— Со мной все в порядке.
— Правда?
— Принеси мне зеркало.
— Зеркало? — вероятно, Марта подумала, что ослышалась. — Ну да, конечно… я сейчас. Сейчас принесу. — Она несколько раз недоверчиво оглянулась.
Пока Марта добиралась до своей сумки, Уве успел рассказать анекдот — сидевшие у костра десантники дружно заржали, а рассказчик тут же схлопотал по затылку от проходившей мимо «боевой подруги». Рука у Марты была не из легких: здоровяк Уве даже поморщился.
— Жеребцы! — Марта протянула было Карлосу зеркало, но вдруг словно передумала: — Или вы тоже надо мной смеетесь?
— И не думаю. Посмотри на меня внимательно…
«Поймешь вас, как же — что вы, что ваш сын все время смеетесь…» — в ее глазах по-прежнему читалось недоверие.
— Посмотри на меня внимательно и скажи: сколько лет ты мне бы дала?
Из недоверчивого взгляд Марты превратился в озабоченный — теперь это снова был врач.
«Никак заметила перемены…»
— Что скажешь?
— Чуть больше шестидесяти, — не моргнув, ответила Марта.
— Да? — осторожно, точно брал ядовитую змею, Карлос протянул руку за зеркалом.
Лицо Марты сделалось напряженным.
— Значит, говоришь, чуть больше шестидесяти, — уголки губ разведчика дернулись вверх. — Ладно, как скажешь. — Он снова взглянул на свое отражение и вдруг расхохотался…
Карлос опять мог смеяться, улыбаться, мог жить, потому что вдруг понял: далекие южные ночи и Тот, Чье незримое присутствие он так жаждал вновь ощутить, на самом деле всегда находились рядом, и оттого, наверное, в жизни и было столько удивительного. И столько испытаний… — Карлос почувствовал, как к наполнявшей его радости начала постепенно примешиваться легкая грусть. А потом эйфория и вовсе исчезла: что там опять впереди? Пайлуд, Манун, Дэвид…
Дэвид… Его план был до примитивного прост: заставить своего двойника в теле С'лейна поверить, будто ни о чем не подозревающий С'каро бродит где-то здесь, в районе Пайлуда. А поскольку С'лейн спит и видит, как бы поскорее избавиться от потенциального соперника, он, разумеется, клюнет на приманку — и вместе с небольшим отрядом лемутов (привлекать лишнее внимание ведь ни к чему) бросится по его следу и неизбежно попадет в ловушку, потому что поджидать его будет уже не С'каро, а он сам, Дэвид в облике С'каро. Да еще с санрайзовским десантом.
Только и всего. Однако для того, чтобы осуществить план Дэвида, нужно было быть Дэвидом — не больше не меньше, — то есть обладать его способностями, его мощью, которая у Карлоса, увы, отсутствовала. А потому оставалось другое: незаметно пробраться на Манун и попытаться обезвредить Нечистого прямо в его логове. План не из легких, но все же вполне осуществимый для прожившего на острове Смерти около двадцати лет «брата С'каро», если бы не кое-какие осложнения: Дэвид вдруг начал зондировать ментальное пространство. То ли Нечистый, находившийся в теле Карлоса — до того как его обезвредил Лес, — успел-таки подать сигнал своему двойнику, пребывавшему в теле С'лейна, то ли Карлос ненадолго раскрылся в тот момент, когда отвечал Амалии…
Второе представлялось более вероятным, потому что это обнаружилось как раз на следующий день после ухода Михаэля, и Карлос невольно пожалел, хотя одновременно и порадовался тому, что рядом больше не было сына. Пожалел, потому что вместе у них имелось больше шансов противостоять, а порадовался, потому что в случае проигрыша С'лейн-Дэвид получил бы все козыри.
Сумасшествие, настоящее сумасшествие — но страх за сына начинал превращаться для Карлоса в навязчивую идею. То, что Михаэль в качестве разведчика «Sunrise» благополучно вернулся из шестнадцати опаснейших путешествий, лишь усиливало отцовское беспокойство. Уж он-то много лучше других представлял себе, что означало это «благополучно»: Карлос еще не забыл, как сам всего меньше месяца назад преследовал и вчистую «обыграл» сына. Еще ужаснее было вспоминать, что сталось бы с Михаэлем, не вступись за него Лес. А Майер? Когда десантник вытащил пистолет…
«Господи…» — Да если бы Карлос еще раньше не попал во временную дыру, он, наверняка, поседел бы в эту минуту.
И Нечистый отлично знал его слабости… Знал, а потому, стоило Дэвиду-С'лейну пронюхать, что у Карлоса здесь, в Канде, находится сын, — все кончено… Нет, насколько легче, когда ты один, когда отвечаешь только за себя. Однако были еще и десантники: Майер наотрез отказался возвращаться на Остров без Карлоса.
Кстати, несмотря на свой едва ли не патологический страх за сына, старый разведчик не держал зла на Алекса, потому что понимал: ситуацию спровоцировал сам Михаэль — нельзя столь откровенно топтать человека, который заведомо слабее тебя. А Михаэль и в самом деле его подавлял: стоило ему уйти, и Алекс начал меняться прямо на глазах. Даже почти перестал пить! Впрочем, каким бы образцовым командиром ни являлся Майер, кое-что было не в его власти: слабая ментальная защита подчиненных, например. Здесь уж оказывалась бессильной любая дисциплина.
Конечно, взять под свой защитный барьер еще семерых не составляло особого труда для Карлоса — не составляло до тех пор, пока с ним все было в порядке, однако последние несколько часов разведчик едва удерживал контроль даже над собой.
Все его моральные силы уходили на то, чтобы не потерять сознание, не упасть — не удивительно, что ни следить за чужими мыслями, ни прикрывать разум других Карлос не мог. И теперь, когда он, наконец, снова пришел в себя, оставалось только гадать, что могло случиться — либо уже случилось — за эти самые несколько часов?
Все зависело от того, проверял или не проверял Дэвид ментальный эфир. Нечистый делал это ежедневно в разное время в надежде нащупать жертву, которая, по его расчетам, находилась где-то поблизости, но Карлос всякий раз умело уходил. И вчера, и позавчера, и позапозавчера… — только не сегодня… Сегодня разведчик, к сожалению, ни за что поручиться не мог, хотя, возможно, им повезло, и Дэвид еще не успел провести своего обязательного зондирования.
Карлос посмотрел на своих спутников: десантники по-прежнему сидели вокруг костра; Марта дремала на плече у Алекса. Ни малейшего волнения! Еще бы: с ними находился не кто-нибудь — сам Карлос Алонсо! Легендарный разведчик… Он усмехнулся. Голова все еще немного кружилась, а руки — когда Карлос попробовал подержать их на весу — заметно дрожали. Непривычно. Однако все это можно было пережить, если бы только знать, обнаружил или не обнаружил их присутствие Дэвид. Опять это «если бы»…
